Фостер помахал рукой, чтобы привлечь моё внимание, а затем указал большим пальцем через плечо в сторону стола. — Вы не знаете, работает ли здесь кто-нибудь сегодня?
— Возможно, медсестра уже ушла, — часы показывали пять. — Вы ищете комнату? Мы могли бы указать вам правильное направление.
Позади него открылась дверь, и оттуда с улыбкой вышла Талия. Её длинный тёмный хвост был перекинут через одно плечо, а поверх голубого комбинезона она накинула куртку.
— Я ищу врача, который здесь работает, — сказал Фостер. — Талия Иден.
Зачем Фостеру Мэддену искать Талию?
Улыбка Талии померкла. Её шаги остановились. Быстрее, чем я когда-либо видел, она нырнула за стойку регистратуры.
— Э… — какого хрена?
Фостер оглянулся через плечо, проследив за моим взглядом, но она присела так быстро и низко, что словно испарилась.
— Вы можете попробовать обратиться в скорую помощь, — пробормотала Мемфис. — Может быть, они смогут разыскать её для вас. Просто выйдите из дверей и пройдите по тротуару на другую сторону здания. Вы не пропустите.
— Спасибо, — Фостер кивнул, а затем так же быстро, как вошёл, исчез.
Мы с Мемфис обменялись взглядами, ожидая, пока он скроется из виду.
— Чисто, — позвал я.
Талия приподнялась, ее глаза едва доставали до карниза стойки.
— Он ушёл?
— Да, — я кивнул. — Не хочешь рассказать мне, почему ты прячешься от Фостера Мэддена?
— Нет, — она поднялась на ноги и на цыпочках обошла стол. Её глаза оставались приклеенными к окну, проверяя, ушёл ли он. — Я должна идти.
— А как же ужин? — спросила Мемфис.
— В другой раз, — не успели мы произнести ни слова, как она выбежала, не трусцой, а спринтерским бегом, за дверь. Выскочив на тротуар, она быстро осмотрела местность на наличие Фостера, а затем бросилась к своей машине на стоянке.
— Хорошо, — сказал я. — Что, чёрт возьми, это было?
— Она его знает?
— Понятия не имею, — очевидно, достаточно, чтобы узнать его голос и со спины. — Я позвоню ей позже.
Не то чтобы я ожидал, что она мне что-то скажет. Талия была очень похожа на меня. Если она не хотела говорить о чём-то, то не говорила. Все эмоции Лайлы и Элоизы были написаны на их лицах, чтобы весь мир мог видеть их. Талия держала свои эмоции под замком за фирменными голубыми глазами нашей семьи.
— Уверен, что ничего серьёзного, — я поцеловал Мемфис в висок, а затем помог ей сесть в машину. Я не хотел, чтобы моя жена переживала из-за моей сестры. — Сегодня я получил письмо от Лестера.
— Правда? — Мемфис выпрямилась. — Что он сказал?
— Он приезжает в Куинси в январе. Журнал хочет, чтобы он написал статью о лучшем из лучших или что-то в этом роде.
— И он выбрал тебя. Конечно, он выбрал тебя, — она вскинула кулак. — Это потрясающе.
Прошлогодняя статья Лестера привела в Куинси больше людей, чем я ожидал. Отель ожидал самый многочисленный год в своей истории, а ресторан удвоил мои первоначальные прогнозы доходов.
Такие деньги означали больше сотрудников. А больше сотрудников означало, что у нас с Мемфис было больше свободы и гибкости при составлении графиков.
В эти дни она не работала горничной, но раз или два в неделю она дежурила у стойки регистрации, потому что ей очень нравилась эта работа и помощь Элоизе в отеле. Ей нравилось быть частью семейного бизнеса.
— Я думала о свадьбе в мае, — сказала Мемфис. — Может, мне стоит сказать невесте «нет»?
— Ни в коем случае.
Она вздохнула.
— У нас будет так много всего. Дрейк. Новорождённый. Наш график и так очень плотный. Я не знаю, разумно ли добавлять сюда работу по планированию свадьбы.
— Ты хочешь это сделать?
— Ну… да.
Я потянулся, чтобы взять её за руку.
— Тогда мы найдём способ.
Если мечта Мемфис — планировать свадьбы и мероприятия, я сделаю всё необходимое, чтобы это произошло.
За последний год она спланировала две свадьбы, одна из которых была нашей собственной. Мы поженились на ранчо, на лугу, усыпанном летними полевыми цветами. Затем мы устроили приём в отеле, заполнив помещение друзьями и родственниками, которые танцевали рядом с нами под светом сказочных огней.
Два дня спустя мы отправились в здание суда, где я усыновил Дрейка.
Мы все были Иденами. И я, например, был рад, что фамилия Уорд исчезла.
В последний год контакты с родителями Мемфис были минимальными. Она сказала им, что мы собираемся пожениться, без приглашения. Её мать прислала цветы. Её сестра прислала открытку. От отца и брата не было ни слова, но Мемфис это не волновало. Она уже решила, что если каким-то чудом унаследует свой трастовый фонд, то возьмёт деньги и отложит их для детей.
Мы были на шестом месяце беременности, а она всё ещё не сообщила об этом Беатрис и Виктору. Может быть, в конце концов, она и сообщила бы, вероятно, после рождения ребёнка, но по мере того, как шло время, как мы строили свою собственную жизнь, она, казалось, всё больше довольствовалась этой дистанцией.
Я подозревал, что она станет постоянной.
Ей не нужна была эта семья.
Мы строили свою собственную.
И я буду чрезмерно опекать её на каждом шагу.
Прошёл почти год с момента инцидента с Джилл и Эвери Фланнаган. Бывали дни, когда я не думал об этом, но это случалось редко. Страхи были постоянной помехой, и я надеялся, что со временем их будет становиться всё меньше и меньше.
Эвери Фланнаган проведет большую часть десятилетия в тюрьме. Эта сука может сгнить в тюрьме.
У Джилл подходил к концу срок заключения, и хотя она скоро выйдет по УДО, я сомневался, что мы ещё когда-нибудь увидим её в Куинси.
Мы больше ничего не слышали об Оливере. ФБР однажды допрашивало нас с Мемфис после похищения Дрейка. Во время дачи показаний Мемфис не упомянула имя Оливера. Она просто рассказала о попытке шантажа со стороны Эвери и о том, как пришла в детский сад и обнаружила, что Дрейк пропал. Связывались ли они с Оливером во время расследования, мы не знали, да и нам было всё равно. Если повезёт, о нём давно все забыли.
Я притормозил на повороте к дому, съезжая с шоссе на нашу тихую дорожку.
— А что насчёт Харрисона?
— Твой отец? — спросила Мемфис. — А что с ним?
— Нет, имя. Харрисон.
— О, — она провела рукой по своему животу. — Я думаю, это было бы прекрасно.
— Я тоже, — я улыбнулся. — Тогда следующего мы можем назвать Энни, в честь мамы.
Она засмеялась.
— Ты уже думаешь о следующем, а этот ещё даже не родился.
— Ты можешь
