— А ты оторвись от Ричарда и погляди вокруг, — посоветовала Кэссиди.
Мы с Трисией обернулись туда, куда она показывала, и увидели почетных гостей, окруживших тетю Синтию у бара. С первого взгляда мне почудилось, что Дэвид и Лисбет слушают ее наставления, потому что они склонились к тете Синтии, будто внимая ее словам. Потом я поняла, что тетя Синтия разливает что-то по трем бокалам, умело держа их все в одной руке. Дэвид и Лисбет стояли наизготовку, чтобы подхватить и опрокинуть бокалы, едва она их наполнит.
Тетя Синтия — высокая женщина с угловатой фигурой и скулами столь же выдающимися, как ее деловая хватка. Дэвид больше похож на тетку, чем хотелось бы его отцу. Он немного слишком энергичный, слишком шумный, но его шарм и остроумие не позволяют слишком долго на него злиться. Осталось только узнать, будет ли у него такой же длинный брачный список, как у тетки.
Лисбет — гибкая женщина-вамп с черными глазами-ягодами и до обидного красивыми ногами. Ее грудь, как обычно, была призывно открыта, что подчеркивалось изумрудным ожерельем, притягивающим внимание даже с противоположной стороны навеса.
— Поразительное ожерелье, — заметила я.
— Поразительно то, что оно оказалось на ней. Это наша семейная драгоценность. Как-то Ричард хотел, чтобы Ребекка надела его на театральную премьеру, но мама с папой не позволили. Я надевала его только раз, на свой первый бал. — Трисия перевела взгляд с Лисбет на родителей. — Они просто из кожи вон лезут. Как бы не надорвались.
Когда троица опустошила свои бокалы, тетя Синтия передала бутылку бармену и направилась к сцене, где джаз-бэнд тихо наигрывал «Лунный свет в Вермонте». Приподняв один из ярусов шелкового платья, напоминающего вихри торнадо, она схватила микрофон с подставки для нот у клавишника.
— Добрый вечер, и спасибо, что пришли.
Джаз-бэнд и разговоры тотчас стихли. Тетя Синтия повела рукой в сторону Винсентов.
— От имени моего брата Пола и его прекрасной жены я рада приветствовать всех собравшихся. В этот уик-энд мы веселимся, празднуя помолвку потрясающей молодой пары — моего племянника Дэвида и очаровательной Лисбет.
Гости зааплодировали, некоторые одобрительно заулюлюкали. Дэвид и Лисбет помахали им всем, направляясь к столу Винсентов. У подвыпившей Лисбет слипались глаза, а ужин между тем еще не подали.
— Но прежде чем приступить к еде, мы должны услышать самого Пола.
Мистер Винсент уже споро и привычно пробирался к сцене. Он взял микрофон из рук сестры.
— Щедрость моей сестры легендарна, но сегодня она превзошла саму себя. Благодарю тебя, Синтия.
Тетя Синтия отмахнулась, пресекая аплодисменты, и золотые браслеты на запястьях запрыгали вверх-вниз. Однако мистеру Винсенту она, казалось, улыбается искренне. Они были очень разные, но все же брат и сестра.
— В этот уик-энд мы празднуем пополнение короны семьи Винсент еще одним сверкающим бриллиантом, — продолжал мистер Винсент. — Дэвид и Лисбет оказали нам честь, позволив разделить с ними их счастье. Поздравления и наилучшие пожелания им и приятного аппетита всем нам.
— Отец, кажется, расчувствовался, — удивилась Трисия.
Мистер Винсент вернул микрофон тете Синтии. Швырнув его пораженному клавишнику, она спустилась со сцены вместе с братом. Он пошел к своему столу, а она свернула к нашему.
— Идет. Приготовьтесь, — предупредила нас Трисия, но мы с Кэссиди были вне опасности. Трисия оказалась единственной, кого захватило шелковое торнадо, прижав к костлявой груди. На мгновение я испугалась, что Трисия провалится в грудную клетку и останется там навеки, но тетя Синтия вскоре выпустила ее и разместилась на соседнем стуле.
— Что ж. — Тетя Синтия с силой опустила руки на стол, и ее браслеты громко забренчали. Даже влюбленные перестали целоваться, а брюнет — болтать по телефону. Но тете Синтии было не до них. Она глядела на Трисию и хмурилась.
— Тетя Синтия, вы помните Кэссиди и Молли… — начала Трисия.
— Рада видеть вас, девочки. Как себя ведет моя племянница?
— Леди не ябедничают, — ответила за нас Трисия.
— Если только не под присягой. Ты говорила с кем-нибудь из братьев? Непонятно, кто из них демонстрирует большую бесхарактерность.
— Кому принадлежит идея с ожерельем? — спросила Трисия.
Тетя Синтия умоляюще воздела руки к небесам.
— Наверняка Дэвид хотел доказать Ричарду, что он главнее. Они никогда этого не перерастут. Приятного вам аппетита. Поговорим позже. — Тетя Синтия поднялась и улетучилась, а мы вытаращились ей вслед — эффект, на который она, вероятно, рассчитывала.
Подали ужин. Азиатско-французское смешанное меню было изысканным, отличного вина и шампанского хоть залейся, соседи по столу пронзительно и несносно стрекотали. Мы сидели в компании двоих однокурсников Дэвида, которых, как шепотом уведомила нас Трисия, прикрывая рот салфеткой, она не раз видела пьяными и голыми, когда навещала Дэвида в Брауновском университете. Брент, работавший в инвестиционном банке, то и дело выскакивал из-за стола, чтобы громко заорать в свой сотовый телефон, так что едва ли он вообще сидел с нами.
Еще там был Джейк Бун, режиссер-документалист, который все пытался объяснить свое видение «безмолвного кино», подозрительно напоминавшего немое кино. А его португальская подружка и ассистент оператора Лара Дель Гидисе без конца перебивала Джейка, едва тот подходил к самой сути. Обычно она пускалась в рассуждения о какой-то невразумительной кинотеории, чем сбивала с толку даже его. Я стала понимать, почему Джейк обратился к немому кино: в его домашней жизни было слишком много шума.
Похоже, Кэссиди он сразу не понравился, и, едва он открывал рот, собираясь что-нибудь съесть, она задавала ему вопрос. Сидя между Ларой и Кэссиди, бедняжка был обречен на голодную смерть. Если только апломб не способен поддерживать жизнь автономно.
— То есть ваше «безмолвное кино», — изрекла Кэссиди, как только Джейк поднес к губам клецку, — ставит образ выше сюжета?
Вилка на долю секунды замерла в воздухе у самого рта Джейка, но желание говорить взяло верх над голодом. Он опустил вилку и начал вещать:
— Образ — это и есть сюжет. — Тут он отвлекся, потому что Лара взяла вилку, съела клецку и стала водить вилкой по скатерти. — Он позволяет сюжету выйти за пределы образа и делает слова ненужными, — убеждал Джейк. — Отягощенные эмоциональной коннотацией, слова препятствуют правдивой передаче идей, которая осуществляется в немом образе.
Лара, скормив ему клецку, продолжила:
— Кинематографическое видение Джейка сообщает фильму мифическую мощь, освобождая его от всего вербального. Слова, в отличие от образов, не существуют помимо своей непосредственной функции в фильме. Их соотношение синтагматично, а не парадигматично.
