— Ну что, дочь? Устроилась с удобствами? Я заказал максимально комфортные для тебя, — хмыкнул генерал-лейтенант Ворон, разбивая мою веру в него. — Это же надо было удумать такое. Сбежала из дома, никому ничего не сказав. Несносная девчонка.
— Я поехала работать. Туда, куда ты меня отправил, папочка. Так в чем проблемы? — Как же тяжело, тяжело держать себя в руках, говорить с ним пренебрежительным тоном и не расплакаться.
— Ты ещё и огрызаться смеешь. Хочешь вообще пожизненно там остаться?
— Валяй, папочка. Только не забудь, что я в полном праве уйти из армии через пять лет, после окончания контракта. И что ты тогда скажешь маме? Почему дочь не возвращается домой?
— Ты что, угрожать мне вздумала?
— Ничего я не вздумала! Зачем ты звонишь? У меня два часа ночи, говори по существу, так, как сам меня учил.
— Настя, — рыкнул отец, — я не учил тебя хамить родителям и старшим по званию офицерам.
— Ты звонишь мне как старший офицер? Или как недовольный родитель? Ты сам уже разберись, а потом нотации читай.
— Да как ты!.. Наська, не испытывай мое терпение.
Ха-ха, папочка.
Ненавижу! Как же я всех ненавижу.
— Разрешите отключить вязов, генерал-лейтенант Ворон.
— Твоя взяла. Хочешь чудить и дальше — прекрасно! Только помощи не смей у меня просить, когда нарвешься на очередную неприятность.
В трубке раздались гудки. А меня словно прорвало. Как хорошо, что Калинин ушёл! Я свернулась калачиком на его диване и в голос заревела, впервые за последние два месяца.
Наверное, только сейчас до мозга дошел весь ужас происходившего со мной. Предательство любимого.
Двух.
Меня предал не только бывший, когда предпочёл мне безоблачную карьеру, но и отец. Самый родной и близкий человек в моей жизни. Он решил меня проучить, только методы воспитания оказались у него слишком жестокими.
Да и кто в наше время наказывает своих детей за их выбор, пусть и неправильный? В груди все горело огнём от безысходности и отчаяния. Слезы текли, не останавливаясь, а я все жалела себя и жалела. Даже мама не заступилась, даже она промолчала, безмолвно соглашаясь с отцом и поддерживая его. А ведь она могла изменить ситуацию. Она могла повлиять на отца. Но не стала! Не захотела. И теперь я здесь. Реву, захлебываясь своими соплями и слезами, лёжа на чужом диване в чужой квартире.
Ничего, это в первый и последний раз, Настя. Сейчас я залью молочную обивку дивана своими крокодильими слезами и продолжу жить дальше. Как и прежде, легко и беззаботно. «Вот ещё бы убраться отсюда до прихода Калинина», — отметила я на периферии сознания, проваливаясь в беспокойный сон.
Глава 3.2
Пробуждение было приятным: как же мне нравился этот сладковатый запах настоящего мужчины.
— Ммм… — промычала я, не открывая глаз. Вдохнула в себя запах еще раз и потерлась носом о теплую гладкую кожу.
Стоп. Я тут же зажмурилась. Осознание происходящего вернулось ко мне одним моментом. Я на заставе. В квартире Калинина. На его диване. И сейчас, кажется, нюхала его руку… или плечо? Да какая разница…
Мне было страшно открывать глаза. Прислушалась к ощущениям своего тела и поняла, что, несмотря на близость мужчины, который просто давил на меня своей энергетикой, пересекалась я с ним лишь кончиком носа. Ну хоть что-то. Задержала воздух и открыла глаза.
Калинин спал на животе, подложив руки под голову и без подушки: единственная подушка была подо мной, хотя засыпала я однозначно без нее, да и не укрывалась я ничем. А сейчас мы с Романом лежали под одним одеялом, как какая-то семейная парочка. Но в целом все было культурно, Калинин спал на самом краю, и я поразилась, как же он не свалился с дивана вовсе. Он был в серой футболке, а мой нос упирался в его накачанный бицепс.
В форме он казался худее. Так, стоп, Настя, нечего заглядываться на постороннего мужика.
Тихонечко приподнялась, скинула одеяло и поползла на корточках к краю дивана. Фух… Мои ноги утонули в пушистом ворсе ковра, и я почувствовала облегчение, так же тихо на носочках пошла в коридор, и вот там-то меня и ждало разочарование: дверь была заперта, и, судя по тому, что на ней не было никаких щеколд, заперта она была на ключ.
— Твою ж!..
— Чего ругаешься, принцесса? — раздался хриплый голос у меня из-за спины. Я подпрыгнула. Честно. Я так испугалась, жуть… Как не описалась на месте — вопро-ос.
Приложила руки к груди и медленно повернулась. Он был… Черт возьми, он был великолепен: заспанный, с взъерошенными волосами и пухлыми губами, футболка чуть задралась, оголяя низ его живота и бедра, на которых висели пижамные штаны, — серьезно? Он спал в пижаме? Да он идеальный мужик!
— Не обязательно так пугать!
— Ну… — Роман запустил руку в волосы, потом растер глаза и ехидно улыбнулся. — Сама виновата, принцесса.
— Я не помню, что бы мы переходили на ты. — Я скрестила руки на груди и с вызовом посмотрела на него.
— Ну после вот этого, — он взмахнул рукой в мою сторону, как бы намекая на мой вид, — я уже не могу воспринимать тебя серьезно, — только вот говорил он, напротив, с самым серьезным выражением лица.
— А ты что, ожидал, что я сплю накрашенная? — взвизгнула, теряя терпение.
— Ммм… как бы тебе сказать помягче, — Калинин потер подбородок, как бы раздумывая, — я ожидал, что ты взрослая девочка. — Да о чем он? — А ты спишь в пижаме с Сейлормун.
И заржал как самый настоящий идиот.
— Сейлор кто?
О чем он вообще? Опустила голову, перепроверяя, что же на мне надето… Та же пижама, в которой и засыпала.
— Это Винкс, придурок, — с вызовом бросила я, а Роман рассмеялся еще сильнее, сгибаясь пополам и упираясь руками в свои ноги.
Вся эта ситуация начинала мне надоедать.
— Открой дверь!
Мужчина выставил руку вперед, продолжая смеяться. Гад… самый настоящий, божественно красивый гад, смех которого мог сбить с ног. Волшебный смех. Настя, дыши!
Калинин выпрямился и растянул губы в улыбке — блин, какие же они у него пухлые, особенно с утра.
— Пойдем, сваришь мне кофе.
— Чего?
— Я сегодня спал без подушки! Из-за тебя! Так что бегом на кухню — варить мне кофе, фе-е-е-чка, — протянул он и пошел куда-то, видимо, на кухню.
— Кофемашины, я так понимаю, у тебя нет?
— Так точно, капитан очевидность. — Мужчина сел на стул и, сложив руки на столе, принялся меня разглядывать.
— Где кофе, турка, сахар? Мне наколдовать?
— Ну ты же феечка, могла бы и наколдовать, — выпятил он нижнюю губу, задумавшись.
— Слушай, прекрати! То принцесса, то феечка, то вообще какая-то сейлор непонятно кто!
Невозможный мужчина.
Капитан!
Начальник заставы, а ведет себя как самый настоящий ребенок.
— А что я? Я все по делу, — пожал он плечами и добавил: — Турка наверху, там, где посуда, кофе внизу, справа от мойки в зеленой баночке.
— Спасибо, — огрызнулась я и нагнулась за кофе.
— Слушай, принцесса, — хохотнул Калинин, — беру свои слова назад, отличная пижамка… обтягивающая.
— Придурок. — Схватила первую попавшуюся тряпку со стола и запустила её в Романа.
— Тише-тише, — он поднял руки, ловя летящий в него снаряд, — я же не обзывался. Вот смотри. — Он начал загибать пальцы, пока я засыпала кофе и сахар в турку. — Во-первых, феечка из-за пижамы, во-вторых, сейлормун из-за того, что очень уж похожа твоя пижамная героиня на анимешек, по которым перлись девчонки в мое школьное время, ну и в-третьих, принцесса… сама как думаешь, почему?
— Понятия не имею, — развела руки в стороны, но слукавила: я прекрасно поняла, о чем он.
— Генерал-лейтенант Анатолий Ворон. — Присвистнул Роман. — Слушай, я вчера чуть не обделался, когда он мне представился.
— Прекрати вести себя как придурок! — не выдержала я, оборачиваясь к мужчине. — Тебе по должности не положено.
— Ты видишь на мне форму? — Хмыкнул. — Или на себе? — Поднял брови и выжидающе посмотрел на меня: какие же у него красивые глаза, светло-голубые, ангельские, небесно-чистые, но в то же время настолько лукавые, что возникало ощущение, будто он явился из самой преисподней, потому что в его глазах плясали самые настоящие чертята. Вот такое он ходячее противоречие.
