Еще с вечера собирались тучи - все небо заволокло свинцового цвета облаками, воздух загустел, порывы ветра поднимали в воздух облака пыли. Окна в доме были закрыты, но все равно Надю разбудил посреди ночи раскат грома. Она испуганно подскочила на постели и уставилась на полыхающее молниями окно. Какое-то время сердце скакало в груди, постепенно успокаиваясь, и тут в Надину голову закралась невозможная, возмутительная мысль. Несколько секунд она обдумывала ее, волнуясь все больше, а потом соскочила с кровати, боясь растерять решимость. Открыла шкаф, покопалась в вещах, нашла короткую сорочку на тонких бретелях. Поспешно скинула пижамные штаны, переодела верх. И вышла из комнаты. Помедлила еще секунду, стараясь унять дрожь. А впрочем, зачем ее унимать? Дрожь ей сейчас только на пользу. Два раза тихонько ударила в дверь соседней спальни и, не дожидаясь ответа, вошла.
Алексей сел на кровати, моргая невидящими в темноте глазами.
- Надя? - хрипло спросил он, когда молния полыхнула в окно и выхватила из мрака силуэт девушки. - Ты чего?
- Я... - дрожащим шепотом прошелестела она. - Я грозы боюсь!
Как хорошо, что ее волнение похоже на страх! И вообще, ничем от него не отличается ни по форме, ни по сути. Изображать чувства Надя не умела...
Алексей молчал несколько бесконечных секунд, а потом выдохнул:
- Ну иди сюда.
Надя на цыпочках приблизилась к его широкой кровати, а потом ошалело бросилась к нему в объятия. Алексей очень осторожно, как будто растерянно, укрыл ее своим тонким одеялом. Надя же обвила его шею руками и уткнулась в нее носом. Вот это было счастье! Она и не знала, что можно получить столько удовольствия от чьих-то объятий. Надя будто растворилась в этом ощущении, совсем потеряв чувство себя. Её не было, был только этот большой, сильный, теплый мужчина. Его запах - уже не такой терпкий, как тогда днем на чердаке, а более тонкий, мягкий, но не менее волнующий. Его бережные руки, его твердый мускулистый корпус, его постель, тоже пахнущая им. У Нади отчаянно кружилась голова от всех этих ощущений, и некоторое время она приходила в себя. Когда же пришла, то услышала у самого уха дыхание Алексея - частое, взволнованное - и такое же сердцебиение, столь близко и громко отбивающее ритм, что его можно было перепутать со своим.
Что он боится грозы, Надя бы ни за что не поверила. Значит, он взволнован. Взволнован ее близостью, их объятиями, этой темнотой и интимностью. Может быть, всё-таки она ему немножко нравится? Как женщина... Надя отклонила голову и заглянула в блестящие в темноте глаза. Красивые, мужественные, такие дорогие ей глаза... Зажмурилась и поцеловала мужа в губы. Почувствовала сладковатый привкус мятной зубной пасты, прикосновение колючей щетины, слабый ответ его дрожащих губ... Но в следующее мгновение сильные большие руки схватили ее за плечи и оторвали от него.
- Надя, ты что? - ахнул Алексей. - Что... ты делаешь?..
- Я... люблю тебя, - прошептала она, задыхаясь от того, что внезапные слезы перехватили горло.
- Ты - что?!
Повторить она не смогла: дыхание пресеклось окончательно. Алексей тяжело вздохнул и покачал головой. Сел на кровати и ее приподнял:
- Ну что ты придумала, глупенькая девочка? - непривычно ласково пробормотал он.
А Надя вдруг разозлилась: не любишь - не люби, зачем издеваться?
- Я не глупенькая и не ребенок! - гневно возразила она.
- Ну конечно, ты просто сама взрослость и рассудительность! Надюш, у нас с тобой 12 лет разницы, я почти в отцы тебе гожусь, ну какая любовь?
- Что за глупости? Это совсем не такая большая разница...
- Малыш, у тебя просто очень мало опыта, поэтому ты так думаешь... Черт, я совсем не умею разговаривать о таких вещах... Не обижайся, но мы не можем... Ты еще ребенок, хоть по документам и совершеннолетняя..!
Он потом еще что-то говорил ей. Утешал, убеждал, объяснял. Но она почти не слушала. Всхлипывала, вытирала слезы, прятала глаза. И думала только об одном: поскорей бы прошел этот год!
Глава 5. Двоюродная сестра
Алексей проводил Надю до кровати. Уложил, укрыл одеялом, вернулся к себе. Лег и часа два пролежал без сна. Вот это она его удивила! И как он сразу об этом не подумал? Но вот честно, даже в голову не пришло...
Алексей очень сильно удивился, увидев, с каким рвением Надя взялась за домашнее хозяйство. Судя по дворцу Енисеевых, он был уверен, что она швабру-то никогда в жизни руках не держала, но выходит, что Владимир Александрович сумел дочь воспитать деятельной натурой. Или мама - она ведь не так давно умерла, успела руку приложить. В общем, Надя оказалась на удивление трудолюбивой, приветливой, доброй. Мать Алексея полюбила ее, как родную, и даже больше. Так нахваливала сыну, что еще немного - и молиться на нее начнет. Уж до чего девушка хорошая...
Алексей не спорил, радовался, что Надя прижилась. Он с самого начала их фиктивного брака положил себе смотреть на нее как на дочь, и это у него прекрасно получалось. Не замечал в ней решительно никаких признаков - а они наверняка были, уж наверняка! Не в один же день она вообразила себя влюбленной! Но он не видел. Вот что значит толстокожесть, бесчувственность... Мать его раньше, бывало, за это корила. Холодность Алексея, однако, имела островной характер: например, он не замечал на себе дурного глаза - завистников, злопыхателей и тому подобное. Ко всем окружающим относился с одинаковым доверием и дружелюбием. Пока не грянет гром. А потом удивлялся, как это он раньше не замечал?
То же касалось нежных чувств. Мог до последнего игнорировать сигналы симпатии от женщины, пока она явно к нему на шею не бросится, а после порой даже чувствовал себя обязанным ответить взаимностью - но это по молодости. Потом понял, что не должен. Что чьи-то безответные чувства - не его вина. Вот такие истории мать ставила ему в вину - в том смысле, что хотела поскорее обзавестись невесткой и внуками, а он все мимо смотрит. А Алексей не готов был жениться на любой, лишь бы детей могла родить. То есть, детей-то он хотел, но жить ради них с женщиной, которая ему не близка по духу, не стал бы. Не его это. Так вот и промотылялся до 33 лет. Порой он встречал женщин, которые могли бы его удовлетворить - по крайней мере, так казалось при ближайшем рассмотрении - но как правило, они бывали не свободны. И Алексей решил, что на все воля Божья. Если ему суждено прожить жизнь бобылем - так тому и быть, но размениваться на неподходящих женщин казалось ему низостью, как по отношению к женщинам, так и к себе.
Надя поразила его. Он так привык к мысли о своей опеке над ней, что сначала даже не понял, что это она делает. А тело среагировало. Давно он его не баловал физическим контаком с прекрасным полом. Много воли, конечно, не дал - как только пришел в себя, сразу отстранился. И всё-таки на долю секунды почувствовал острое наслаждение, пронзившее тело от головы до кончиков пальцев. И стало страшно. Что больше не сможет смотреть на нее как на ребенка после этих объятий и поцелуя. Тем более, что на ребенка-то Надя, собственно, вовсе и не похожа. С телесной точки зрения, ее детство закончилось еще года два-три назад. Она очень стройная, но в ней уже нет подростковой худобы: бедра округлились, выделилась талия, грудь... про грудь лучше не думать. Он вдруг вспомнил, что в последнее время она часто красовалась на огороде в купальнике. Алексей старался особо не смотреть - даже в голову не приходило, что это все было... для него?!
Да, вот это задачку ему подкинул полковник Енисеев, ну спасибо ему...
Однако худшие опасения Родина не оправдались. Уже на следующий день после их ночного недоразумения Надя очень старательно делала вид, что ничего не произошло. Конечно, на него не смотрела и не заговаривала, но в остальном - вела себя безупречно. Алексей почувствовал невольную гордость за нее. Умничка. Жаль, что он расстроил ее, но ведь у него не было выбора.
