— Я ни за что и никогда не стану с тобой сплетничать. Но я распоряжусь насчет щедрого бонуса тебе на Рождество, так что расскажи мне об остальных сообщениях, и пусть выходные начнутся.
— Это все.
Я хмурюсь.
— Не так уж много.
Он сияет от гордости.
— Было еще пять звонков, но я с ними разобрался. — Он быстро дает мне отчет, но он прав — я одобряю то, как он справился с каждым из них.
— Отличная работа, Блэр.
— И ваш ежемесячный страховой отчет лежит у вас на столе.
Я сдерживаю вздох. Никто вас не предупреждает, сколько бумажной работы связано со спасением человеческих жизней.
— Я его посмотрю. Можешь идти. Увидимся в понедельник.
Устроившись за столом, тянусь к телефону. Звонки от родителей не терпят отлагательств. Все остальное я захвачу домой, включая разговор с Элизой.
Элиза, как и я, пережила голливудскую маслобойку.
В отличие от меня, после завершения нашего многосерийного ситкома, она осталась в Лос-Анджелесе. Тогда ее звали Лиззи Блэк. Главная по убийственным концовкам и победным улыбкам.
Теперь она — настоящая звезда высшего уровня в фильмах, отмеченных наградами. И в основном из-за ее настойчивости. Она мой друг.
Одна из немногих, к тому же очень смелая.
В кармане вибрирует мобильник. Я смотрю на экран. Би Джи. Это кодовое имя Гэвина, моего единственного настоящего друга.
Гэвин Стронг — новый премьер-министр страны. Моя платоническая лучшая половина с первого курса университета, где я спасал его задницу на химии, а он мою везде.
Даже наши «теперь-необходимые-потому-что-он-наделен-властью» тайные личности говорят о наших отношениях. Он — Би Джей, а я — Соколиный Глаз (герои американского телесериала M*A*S*H — прим. переводчика). Повторные просмотры M*A*S*H помогли нам пройти через множество ночных зубрежек.
Но я больше не его вторая половина. У него есть Элли, его невеста, и я им не нужен.
Так что даже если бы у меня не было планов на ужин, я бы, вероятно, отказалась от любого предложения, которое он собирается сделать.
Я нажимаю зеленую кнопку и подношу телефон к уху.
— Привет, как дела?
— Мы с Элли хотели узнать, не хочешь ли ты прийти сегодня на ужин.
— Вообще-то, у меня планы.
— Врешь. Ты одинок и несчастен и нуждаешься в том, чтобы мы спасли тебя от самого себя. — Он дразнит, но в его словах что-то есть.
Я смеюсь, потому что никогда не ною.
— Такое не редкость. Но не сегодня. — Еще на прошлой неделе я бы солгал Гэвину, что мои мысли не занимает некая женщина. Вайолет была моей тайной целых три месяца. Я не был готов рассказать ему все, но сейчас я ее нашел. Она не была плодом моего воображения. — У меня… свидание.
И снова ложь.
Запланированная встреча в офисе моего адвоката ни в коем случае не считается свиданием, даже если по дороге я возьму еду на вынос, и как только дверь за мной закроется, мы обстоятельно поговорим обо всех тех вещах, что я думал с ней сделать за последние три месяца.
— Когда ты успел с кем-то познакомиться?
«В ту ночь, когда ты выгнал меня из своего дома, чтобы трахнуть свою стажерку», — вероятно, неправильный ответ.
— За последние два года я приезжал в этот город дюжину раз. У меня есть знакомые.
— Это не ответ.
— Говорит политик.
— Значит, от ужина ты отказываешься?
— Да. Но передай своей невесте, что я ценю это.
— Передам. Хоккей в воскресенье?
— Ни за что не пропущу.
Гэвин начал играть в хоккей летом, недолгая попытка удержать себя от одержимости Элли — более безопасный способ избавиться от неугомонной энергии.
Даже после того, как они начали встречаться, команда, собранная его начальником службы безопасности, продолжила играть. Одному звездному игроку, капитану «Оттава Сенаторз», пришлось уйти в конце лета, но остальные с приближением зимы остались.
В социальном плане для меня это странно. Но помогает то, что почти все в команде имеют кинк-пристрастия и находятся в щекотливом положении из-за своего статуса. Многие из них полицейские и еще несколько друзей Тейта Нильссона, игрока НХЛ.
Никто не хочет, чтобы их пристрастия стали достоянием общественности.
Или расписание хоккейных игр, хотя первоначальная идея о приватной игре с тех пор отошла на второй план.
Теперь у нас есть фанатки. Но служба безопасности отлично справляется с тем, чтобы держать их на расстоянии.
— Эй, последний вопрос. — Я прочищаю горло. — Если бы я хотел произвести хорошее впечатление… цветы?
Гэвин на другом конце молчит. Я практически слышу, как в его голове крутятся шестеренки: «Погоди-ка, свидание настоящее? Женщина настоящая? И ты хочешь произвести на нее впечатление?»
Я вздрагиваю.
— Не важно.
Он смеется.
— Цветы — прекрасно, но совершенно неудивительно. Подари ей шоколад. Темные трюфели. И понравившуюся тебе книгу. Если эта женщина тебя достойна, она оценит.
Я бросаю взгляд на стопку медицинских журналов на столе. Какую книгу я последний раз читал ради удовольствия?
— Спасибо.
— На Бэнк-стрит есть отличный магазин, где продают шоколад. Элли любит конфеты с кофейно-сливочным пралине и засахаренную апельсиновую цедру. — В наступившей тишине я многое слышу. Настороженность, беспокойство и чертовски много любопытства. Но Гэвин только что-то невнятно бормочет себе под нос, а затем на секунду прикрывает рукой трубку. — Мне пора, приятель.
— Конечно. Увидимся на льду.
Глава 5
ВАЙОЛЕТ
К следующей встрече с Максом Донованом я подготовилась более основательно.
Я обзавелась проспектами по этике отношений между адвокатом и клиентом. Запланировала телефонный звонок, который прервет нас через двадцать минут после его прихода. Мэтью пришел в ужас, когда я ему сказала, чтобы он готовился услышать рыдания в ответ на его звонок с ужасными новостями о трагедии с одним из членов семьи. Он не знает реальной причины, кроме той, что мне предстоит встреча с трудным клиентом. Он справедливо заметил, что план, вероятно, нарушает этику отношений между адвокатом и клиентом, но я предпочла бы поступиться этим, нежели совершить еще большее нарушение. Он не понимает масштабов разрушений от ситуации с Максом. Потому что я ничего не рассказывала Мэтью о той июльской ночи.
Ему лишь известно, что я с кем-то переспала и больше никогда об этом не упоминала.
Это мой секрет. Особенно сейчас. Я не собираюсь снова связываться с Максом, не так, но я всегда буду крепко держаться за те воспоминания.
Девушке нужно мастурбировать на что-то страстное.
А Макс — чистое золото в коллекции горячих парней для непослушных девочек.
В качестве последней защиты от доброго доктора я надела самую строгую блузку, застегнув ее на все пуговицы до самого горла, и бесформенный брючный костюм из прекрасного тяжелого твида.
Я с ног до головы выгляжу ханжой, на которую ни у кого не встанет. Даже волосы собраны в пучок на макушке. Не распущенные, сексуальные шелковистые локоны, которые густым покрывалом ложились бы мне на плечи. Нет. Этот уродец намертво скован семнадцатью шпильками.
Может, Макс забудет, как я выгляжу в шелке и кружевах.
Ханна приносит посылку от курьера, которую я ждала, и спрашивает:
— Тебе еще что-нибудь нужно?
Сегодня пятница, и у ее ребенка хоккейный матч. Я не могу просить ее остаться и выступить в роли компаньонки на встрече с клиентом. Я отрицательно качаю головой.
— Хороших выходных. Спасибо.
Она уходит, и я слушаю обычные звуки пустеющего в пятницу вечером офиса. Сигналы лифта, гул разговоров, щелканье закрывающихся дверей.
После шести входная дверь заперта. Я направляюсь к стойке администратора, чтобы впустить Макса, когда тот прибывает, этим я обеспечиваю себе время на подготовку к встрече с ним лицом к лицу, когда он выйдет из лифта.
Ничего не выходит.
На нем джинсы и кожаная куртка. Он выглядит расслабленным и непринужденным, а я внезапно чувствую себя полной дурой из-за того, что так вырядилась. Моя рука тянется к воротнику блузки, и я расстегиваю верхнюю пуговицу. Только одну.
