как медный пятак. Отвернувшись от их любовных воркований, бросаю рюкзак на своё место и падаю на жёсткий стул.
Сегодня первое сентября выпускного класса. Ещё год, и про школу можно будет забыть. Но какой год! Пожалуй, самый сложный из всех одиннадцати лет. Вздохнув, достаю из рюкзака дневник. Сегодня мне больше ничего не понадобится. Будет только классный час, и нас отпустят по домам. Мы с Витой собирались пойти в кино на новый фильм, но что-то мне подсказывает – у неё появились более интересные планы. Пойду тогда в кино одна. Домой совсем не хочется. У мамы новый муж. И он мне не нравится, совершенно. Маме, конечно, дела до этого никакого нет. Она вся в любви. В любви к очередному толстому кошельку.
– Привет, Романова, – раздаётся сбоку.
Вздрагиваю, потому что слишком глубоко зарылась в свои мысли. С удивлением обнаруживаю, что рядом со мной, рука об руку, сидит Никита.
Мне даже приходится пару раз моргнуть, чтобы удостовериться в том, что он мне не почудился. Ночью я спала мало, до четырёх смотрела сериал в своей комнате, поэтому глюки не исключаю.
– Привет, Волков, – говорю, разглядывая парня.
После линейки он снял пиджак, повесил его на соседний стул и закатал рукава белой рубашки, обнажив руки. На запястье крупные спортивные часы, а на среднем пальце правой руки толстое серебряное кольцо. Волков взлохматил волосы пятерней и с улыбкой оглядывается через плечо, здороваясь с кем-то из класса.
Его ноги широко расставлены, и колено почти касается моей голой ноги. На улице тепло, и я не стала надевать колготки, чтобы не портить “лук”, как говорит Вита. Школьная юбка задралась вверх, и я спешно пытаюсь её поправить, ловя взгляд Никиты на своих ногах.
– Ты чего здесь забыл? – вопрос вслух звучит грубее, чем в моей голове.
– Учусь, – отвечает Волков. – С первого по одиннадцатый. Запамятовала, Романова?
– У меня с памятью всё отлично.
Поэтому я до сих пор помню, как десять лет назад на торжественной линейке Волков отдавил мне ногу и задел жирным букетом астр по лицу. Первый раз в первый класс, блин… С тех самых пор что-то не припомню, чтобы мы когда-то разговаривали больше, чем сейчас. Никита немного из другого общества. Понятия не имею, что он забыл в нашей простой общеобразовательной школе, его место в каком-нибудь элитном лицее рядом с такими же, как он, детьми депутатов.
– А ещё с алгеброй, – ухмыляется Ник. – Меня надо немного поднатаскать к контрольным. Воспользовался шансом, пока твоя Сорокина свинтила.
Мой рот приоткрывается. Репетиторство вообще-то не благотворительность. У меня три репетитора по профильным предметам, которые мне предстоит сдать в этом году. У Волкова, с деньгами и связями его семьи, точно есть возможность оплатить дополнительные занятия.
– Я не буду тебе помогать. У тебя же есть репетиторы… – озвучиваю свои мысли. – Занимайся с ними, и все контрольные работы, и самые сложные примеры будут тебе по плечу. Здесь каждый за себя.
– Я заплачу.
Морщусь.
– Спасибо, не надо. Давай как-нибудь сам.
Волков подаётся вперед и смотрит прямо на меня. Я чувствую его дыхание на своём лице, а его волосы, упавшие ему на лоб, щекочут мой. Нужно отпрянуть и попросить его не нарушать моё личное пространство, вместо этого сижу как дура, разглядывая его глаза. Карие, такие насыщенные, почти чёрные. Первый раз в жизни вижу такие…
– Романова, у меня сборы по семь месяцев в году, выездные игры и игры за школу. Я не успеваю таскаться по всем репетиторам и подтягивать предметы. Отец разрешает играть, только если оценки будут выше среднего. Давай договоримся. Чего тебе стоит? Это всего лишь контрольные, я же не прошу со мной заниматься, – уговаривает Волков и делает печальные глаза.
Мое сердце первый раз за все семнадцать с половиной лет вздрагивает и замирает.
– Ладно… я подумаю.
Пару лет назад, в одиннадцатом классе, параллельные прямые пересеклись первый раз. Я согласилась помогать Волкову, дурой была и пожалела его. Писала контрольные за себя и проверяла его в оставшееся на уроке время. Он не был тупым спортсменом. Ему элементарно не хватало времени, а ещё усидчивости. Волков постоянно хотел быть в движении. Ставил цели и добивался их. В какой-то момент он захотел меня. И тоже добился.
Сворачиваю с трассы около указателя и медленно еду к дому. Глаза уже слипаются, и я, вцепившись в руль, стараюсь не задавить бегающих по дороге кур, в жизни в частном доме есть свои плюсы и минусы.
Время близится к обеду. Дома меня ждёт сонная Алиса, которая, завидев меня, тут же тянет ко мне ручки. Улыбается и лепечет на своем тарабарском.
– Кто тут такой чумазый? – смеюсь, подбрасывая дочь.
Она хохочет, запрокинув голову.
– Смотри, сейчас разыграется, не уложишь, – ворчит бабушка, наливая мне в тарелку суп.
– Она поела? – спрашиваю, укладывая голову Алисы себе на плечо и поглаживая её волосики.
– Со второй попытки. Первая порция бабушкиного супа оказалась на полу. Да, негодница? – грозит пальцем бабушка своей правнучке, та в ответ опять хохочет.
– Я сейчас её уложу и потом поем.
Но этого не происходит. Как только моя голова касается подушки, я засыпаю. Кажется, раньше дочери. И, к моему сожалению, снится мне Волков.
4.Глава
– Ты вовремя, – облегченно вздыхает девушка, с которой я сегодня работаю в смене.
Отхожу в сторону. Её руки заняты грязными тарелками и пустыми бутылками из-под дорогого алкоголя. Ого! Сегодня кто-то решил шикануть, а ведь только четверг. Самые загруженные дни у нас – выходные, и чаще всего я стараюсь выходить на работу именно в эти дни. Большой поток людей означает больший заработок.
Сейчас у нас два человека на больничном и острая нехватка сотрудников, поэтому я взяла себе несколько дополнительных смен.
– Полно народу? – удивляюсь.
Обычно четверг у нас проходной день, маленькая репетиция перед выходными. Без толпы и шумных компаний, единичные клиенты. Смены не до утра, а всего
