под землю провалиться. Я обхватила руками лицо, резко отвернувшись. Мне было неудобно смотреть на Кирилла. Он видел… мой детский бюстгальтер… хотя, как сказала Лилька, там и держать ему было нечего. И эта мысль сейчас как назло ворвалась в голову, заставляя щеки полыхать алым пламенем. Слезы хлынули из глаз, и с уст сорвался предательский всхлип.
— Иди домой, Стрельцова, — прошептал Соболев, и я почувствовала, как мне на плечи легла ткань. Это была его олимпийка. Теплая, с вкусным запахом. С длинными руками. Я оглянулась и замерла. Кирилл взял рюкзак и медленными шагами направился прочь, оставляя меня позади. Он держался одной рукой за живот, а другой за лямку ранца. С каждым шагом он отстранялся больше и больше. Соболев давал мне возможность идти домой. Снимал груз ответственности с плеч.
И я пошла. Накинула капюшон на голову, застегнул кофту под самое горло, еще раз глянула в сторону удаляющейся фигуры мальчишки. Он был странным парнем. Человеком, от которого веяло холодом. Человеком, рядом с которым мне было некомфортно находиться. Но в то же время, я почему-то не могла перестать смотреть ему в след.
Глава 04
4.1
Домой я пришла мокрая, но олимпийка Кирилла скрыла мой позор, а еще немного согрела. Родителей еще не было, а сестра зависала у подруги этажом выше. Я стянула с себя мокрые вещи, шмыгнула в душ, и наконец, смогла выдохнуть. Горячие капли воды успокаивали, но не могли заставить перестать думать о Соболеве. Закрывала глаза и видела его потухшее лицо и кровавый след в уголке губ. Почему же он не протянул руку Аленке, стоя возле лестницы. Почему ведет себя настолько странно и пугающе. Ответов на вопросы у меня не было.
Когда вышла из душа, быстро всполоснула кофту мальчишки. Не хотелось, чтобы домашние узнали про этот случай. Мама, итак, всеми фибрами души ненавидела Кирилла. В ее глазах он был ненормальным ребенком с испорченной психикой. Она была в первых рядах за то, чтобы его отчислили из школы. И это был весомый повод ничего не говорить никому. Меньше знают, лучше спят.
Олимпийку я сушила долго. Сначала утюгом, как могла, гладила и парила. Затем феном. Другого выбора не было. Если Лилька увидит, сразу доложит маме, а та потом будет пытать долго и мучительно. В итоге к вечеру одежда уже лежала в пакете, который я надежно запрятала под столом.
В понедельник Кирилл не пришел в школу. Зато ко мне подошла Танька. Она протянула пакетик с моими любимыми сушеными бананами и мило улыбнулась.
- Что это? — Вскинула удивленно я бровь, рассматриваю подругу.
— Мама передала, нам на обед. — Примирительный жест с одной стороны порадовал, а с другой огорчил. Если бы Алену не перевели, Филимонова, вряд ли бы обо мне вспомнила. А еще она поверила в то, что я стащила кошелек. Но в силу своего мягкого характера, я решила все же дать шанс Таньке.
— Аппетита нет, — отмахнулась, переводя взгляд на толстяка Андрея, который громко смеялся с шутки Вити. Никто из них, к слову, и глазом не повел в мою сторону сегодня. Будто ничего в субботу не произошло.
— Я была не права, — уселась на стул возле меня Филимонова и снова протянула бананы.
— Это очевидно, — согласилась с чистосердечным признанием подруги. Хотя было ли оно пропитано искренностью, мне понять не удалось.
— Давай, бери банан, и прекращай дуть губы. — Заключила Танька и я потянулась к пакетику с сухофруктами.
Всю неделю Соболев отсутствовал на уроках. И это, сказать по правде, меня волновало. Возможно, ему сильно досталось, возможно, он сейчас в больнице. Меня гложило чувство вины, что преступники остались безнаказанными. А еще, что я поздно пришла на помощь. Все же в тот день мысли были на распутье, и в эти минуты, пока я думала, он получал удар за ударом.
Таньке я ничего не рассказала. Я никому ничего не рассказала. Это была моя тайна, трех придурков с нашего класса, и Кирилла. И она уйдет со мной в могилу, так я решила.
С Филимоновой мы за эту неделю окончательно помирились. Снова ходили вместе на обед, проводили время на переменах. История с кошельком и Аленой от меня отстала. Зато Соболева продолжали обсуждать. Он был темой дня. И многие желали ему гадостей.
В понедельник утром я убежала в школу раньше, оставив завтрак на столе. Мне вдруг подумалось, что сегодня Кирилл точно придет. И он пришел. Выглядел обычно, лицо спокойное, а главное полное отсутствие эмоций, как и всегда.
— Привет, — натянула я улыбку, усаживаясь рядом с ним за парту. В классе еще никого не было, народ подтягивался обычно ближе к восьми.
— Привет, — сухо отозвался он. Что ж, приветствует меня, это уже неплохо.
— Как ты? — Аккуратно поинтересовалась я, наклоняясь вперед, чтобы разглядеть лицо мальчишки. Он явно не ожидал такой реакции, опешил немного и морского цвета глаза расширились, внимательно разглядывая меня.
— Что ты…
— Ой, извини, — тут же отодвинулась, понимая, что слишком открыто, выражаю интерес.
— А кстати, — вспомнила я, вытаскивая из рюкзака олимпийку. Носила ее с собой каждый день, в надежде отдать. А еще боялась, что дома на нее наткнутся родители или Лилька. — Вот, возьми. Спасибо.
— Угу, — кивнул в ответ Соболев, забирая пакет. Мне так хотелось расспросить его о здоровье, о том, как он добрался к себе, о том, рассказал ли семье о драке. Но в реальности нам не удалось поговорить. Пришла Танька и еще пару одноклассниц, а при них мне не хотелось показывать свои эмоции.
4.2
Зимой снега не было, что очень радовало нас с девчонками, но печалило мальчишек. Они не могли устроить атаку снежками или засаду за углом. Но это не говорило, что вели пацаны себя услужливо и по всем нормам этикета. Дергали нас за хвосты, толкали на физре, а иногда происходили драки дневниками. Жутко бесили. Но Соболев был исключением. Он никогда и никого не трогал. Зато трогали его.
Мальчишки пару раз выкидывали книги Кирилла, пинали его рюкзак, а один раз стащили его ботинки после физры. В итоге он
