домой, в уют, в тепло, но уговор никто не отменял. Надеюсь, Злобин сдержит слово и обойдемся без грязных домогательств.
В том, что мое слово он в грош не ставит, я уже убедилась. Даже телефон и бумажник отобрать не постеснялся, едва дежурный вернул личные вещи.
— Перейдем сразу к делу, пожалуйста, — решаю оставить торг на потом, когда получу от него информацию. — Соня. Где она? Кто с ней?
Собираюсь спрятать руки в карманы куртки, но Вадим перехватывает мою правую кисть. Сжимает и ведет меня к хищной двухместной машине.
Красавица она у него, цвет интересный такой — как зарево пожара. Такую тачку назвать куском железа язык не повернется, а вот кометой — запросто. Только простые девушки вроде меня с неба звезд не хватают, мне в троллейбусе было бы куда комфортней. Умереть, как не хочу туда, где все дышит его запахом и превосходством.
— Эй! — в глубине души пугаюсь этой вольности. Злость перерастает в нервный тремор, и бесит, что он так близко, тащит меня за собой как ребенка.
Вадим оборачивается, чтобы полоснуть по мне своими волчьими глазами.
— В машину иди.
— Ты обещал показать! — спорю я, но он уже толкает меня в салон и попробуй тут упрись! — Вадим! Мы так не договаривались.
Злобин разворачивает меня к себе, сдавливает пальцы на нижней челюсти и смотрит строго:
— Ты с первого раза не понимаешь? В машину сказал.
Да понимаю я все прекрасно! Просто мысль вдруг закрадывается…
Ему же выгодно, чтобы я потерялась? Исчезла бесследно, с концами.
— Хорошо, — произношу с трудом, потому что от его хватки зубы ноют. — Я же… Я быстрее хочу… Переживаю…
— Тогда не задерживай, — голос Вадима звучит ровно, а я не дышу, все мгновение, пока его взгляд задерживается на моих губах. Словно ужалил! Кожа в том месте сейчас настолько чувствительная, что кажется вспыхнет от дуновения ветра. — Поедем, своими глазами посмотришь.
Почему-то я была уверена, что будет какое-то видео с наружных камер или что-то в этом роде. Увидеть, где носит Соню в реальном времени — на такую удачу я не могла и надеяться. Сама она делится, конечно, личным, но что-то мне подсказывает, что далеко не всем.
Вадим мою заминку воспринимает по-своему. Недовольно цокает и… шлепает по заднице! От унизительности этого жеста меня буквально сдувает к машине. Верчусь, утопая в удобном кресле, как на углях. Ладонь-то он давно убрал, а отпечаток продолжает жечься.
Замечаю, как Вадим ухмыляется, расслабленно встряхивая правую руку. Я тут же отвожу взгляд в сторону. Надо бы как-то возмутиться, но сижу тихо как мышка. Мне нужно узнать, где вечерами вечно пропадает сестра. Поэтому, лишь когда машина останавливается где-то на середине улицы, между ларьком и поворотом в мой двор, позволяю себе разочарованно поинтересоваться:
— Ну и где тут Соня? Ты уверен, что она уже не где-нибудь в другом месте? — Внезапно меня осеняет подозрением, что Вадим просто решил схитрить. — Учти, если моя сестра дома, то уговор недействителен. Ты говорил, что…
— Присмотрись к крайней скамейке, — перебивает он равнодушно и уже знакомым жестом фиксирует пальцами мою нижнюю челюсть, чтобы повернуть голову в нужном направлении. — С другой стороны. Сразу за клумбой.
— Обещал не распускать руки, — с раздражением бубню себе под нос, но Вадима мое недовольство, похоже, мало колышет.
Меня напрягает его прикосновение, поэтому сгорбившуюся за урной фигурку в дутой розовой курточке замечаю не сразу.
Бог ты мой, что она там забыла?! Первая мысль мне чести не делает. Впрочем, Соне, которая дала повод так думать, она не льстит тоже. Но нет, сестра не под градусом и даже без сигареты. Она всего лишь пытается достать забившегося под дно резервуара неестественно пушистого щенка.
С сердца будто камень падает.
Ты ж золотко мое, добрая душа…
— А говорил, что она не одна. Животное не считается! — Дергаю плечом, чтобы избавиться от веса его руки и близости тела заодно. — Ты намеренно ввел меня в заблуждение, чтобы добиться согласия. Злобин, это уже реально за гранью. Зачем нужно было меня так пугать? Ничего я тебе не должна, аферисту.
Вадим вдруг жестко поворачивает мое лицо и заставляет смотреть на него.
— Ты до сих пор веришь, что мне нужно твое согласие? От тебя мне нужна только покорность.
Он произносит это таким серьезным тоном, что я не нахожусь чем возразить. Ювелирно, конечно, напомнил, что согласие — прерогатива равных. А я так… обслуга.
— Поняла? — Дергает мое лицо чуть ближе. Практически соприкасаемся носами.
Киваю.
— Смотри, — командует он отстраняясь.
К Соне действительно со стороны ларька подходит какой-то пацан с мотоциклетным шлемом подмышкой. Он закуривает, улыбаясь ей с рассеянностью мерзавца, уверенного в своей неотразимости, а она то и дело преданно виснет на его шее, о чем-то эмоционально рассказывая и изредка восторженно указывая на путающегося в ногах щенка.
Теперь мне видно, что песик не из дворняжек. Это померанский шпиц, если мне не изменяет память. Подарок, понимаю я, когда пацан уезжает, оставляя глупую Соньку грустно смотреть ему вслед.
Боже, куда нам еще и это?
— Они весь вечер здесь прослонялись. Посмотрела? А теперь мы поедем ко мне и…
— И? — Перевожу на Вадима настороженный взгляд.
Все равно не получается избавиться от ощущения, что он меня оставил в дураках. Соврать Злобин не соврал, но подал информацию как было выгодно ему. Я ведь реально испугалась, а теперь, получается, паниковала практически на ровном месте.
— Увидишь, — обещает он и заводит машину.
— Вторая дверь налево по коридору, — заговаривает Вадим, пропуская меня в прихожую площадью в полторы моих квартиры. — Сама найдешь или за руку отвести?
— Справлюсь.
Странное сочетание. Дом насколько роскошный, настолько же неприветливый. Есть ощущение, что даже пыль здесь витает драгоценная. Чертовски неуютно, и это после камеры!
За нужной дверью находится… кровать. И все.
Тяжелые шторы, абстрактное скопление картин, написанных углем, еще три одинаковые двери из цельного матового стекла и королевских размеров кровать, застеленная черным постельным бельем. Больше ничего. Даже банкетки нет, чтобы присесть, пока дожидаюсь Вадима.
Не знаю, что во мне ломается. За вечер я умудрилась не только потерять работу, но и связь с реальностью. Все кажется, будто сейчас проснусь в любимой тесной спаленке, и единственной неприятностью будет пение Сони из душа.
От нечего делать рассматриваю свою одинокую тень на стене. И так ставится себя жалко! Наверное, я эгоистка. У Славы сегодня день рождения, а я о нем за последние часы и не вспомнила. Не понимаю я ни себя,
