я. Ну конечно, эта змея тоже прилетит!
— Камиль, знаю, она тебе не нравится. Но мне действительно пора остепениться. Тридцать шесть лет. Два предыдущих брака ничего не дали. Я был молод…
— Ты же не серьезно?! — Я с такой силой сжимаю телефон, что он вот-вот заскрипит в кулаке. — Брат, разуй глаза! Ее папаша и наша сестрица через вас хотят породниться только ради объединения бизнеса! Ты в натуре хочешь пожертвовать собой?!
— Мы с тобой уже говорили об этом. Паола красивая. У нее красный диплом…
— Она шлюха, мать твою! — рявкаю я.
— Она моя будущая жена. Следи за языком.
Так я никогда не достучусь до брата. Его проще грохнуть, чем переубедить. Если ему что-то втемяшилось, особенно если запал на отшлифованную телку, то гори все синим пламенем. Надеюсь, когда он увидит Глеба в своей спальне, распивающего его коллекционный коньяк, отвлечется от этих розовых соплей и очухается.
— Делай как знаешь, — вздыхаю я. — Увидимся.
Вышедшая из ванной медсестричка делает вид, что ничего не слышала. Молодец, быстро учится не лезть не в свое дело.
Мы молча выходим из квартиры, и она садится в машину, снова громко хлопнув дверью. Как будто нарочно провоцирует меня на скандал.
— Куда едем?
Я выруливаю со двора, признавая, что поспешил с выводами. Ничему мои угрозы не учат ее.
— Я же тебе говорил, что вопросы задаю я. Что изменилось? Ты потеряла память?
— Может, я не такая умная, как ты ожидал. Больно, наверное, ошибаться? Я тоже ошиблась, когда увидела тебя на пороге своего дома.
— Интересно, о чем же ты подумала?
— Совсем не о том, что произошло на самом деле.
— Окей, если ты заткнешься, я скажу тебе, куда мы едем. Сначала заберем небольшую посылку. Потом смотаемся закажем тебе новый паспорт. К тому времени как раз откроются магазины, купишь себе шмоток. Отвезем посылку по назначению и по шашлыку. Как тебе такой расклад?
— А если не заткнусь? — уточняет она. Смелая, зараза.
— Я запру тебя в подвале с крысами и тараканами и буду выпускать оттуда, только когда нам потребуется твоя докторская помощь.
— Ты так не сделаешь.
— Думаешь? — усмехаюсь я. — Ты спала у порога. Не запру в подвале, говоришь?
Но мои планы рушит не медсестричка, а телефонный звонок.
— Камиль, Черепа подбили! Адель велела вызвать врача, о котором ты вчера обмолвился!
Я резко разворачиваю машину под сигнал встречного потока. Медсестричка взвизгивает, схватившись за голову.
— Кто тебе права выдал?!
— У меня нет прав, успокойся, — фыркаю я, идя на обгон.
— Что ты творишь?! — орет она, врастая в кресло.
Похоже, в юности правильной была, не гоняла с друзьями по пустым магистралям или ночному городу. Или с годами инстинкт самосохранения обострился.
— Кажется, у тебя первый пациент. Так что соберись.
Медсестричка замирает, с ужасом уставившись на дорогу и больше не проронив ни слова, пока мы не подъезжаем к особняку брата.
— Ты уже бывала здесь, помнишь? — Я завожу машину во двор.
— Да, к сожалению, — бурчит она.
Нас встречают братки, наперебой рассказывая, что случилось, но так толком ничего и не объяснив. Собственно, мне плевать, что произошло. За перестрелку их Чех драть будет, когда вернется. Мое дело маленькое. Сказали привезти врача — я привез.
— Адель где? — спрашиваю я.
— Со своим мужем куда-то умотала, — докладывает Азиз.
— Отлично! Вылезай, — велю я медсестричке. — Вот, парни, это Настя. С этого дня нас лечит и калечит она.
Девчонка тупит взгляд, скрывая лицо в тени волос. Я беру ее за руку и веду в дом вслед за парнями.
Черепа они уложили в кухне на столе, распугав прислугу.
— Это что, прикол? — офигевает медсестричка. Не знаю, от чего больше: от того, что с этого стола едят, или от того, сколько под ним кровищи.
— Работай! — Я толкаю ее к раненому.
Секунду она просто стоит, потом убирает волосы за уши и дрожащими руками расстегивает рубашку Черепа, прилипшую к его мохнатой груди.
— О, господи! — Поворачивается ко мне и вздрагивает: не ожидала, что я уже ей в затылок дышу, сжимая ствол в руке. — Ему нужен хирург!
— Ты же работала в «скорой». Представь, что он сейчас в покореженной тачке. Помощь нужна срочно. Вытащить не успеете.
— В таких случаях на место выезжает хирург! — истерически вскрикивает она.
Я приставляю пушку к ее виску и шиплю:
— Латай.
На ее глаза наворачиваются слезы, подбородок дрожит. Лихорадочно покивав, она говорит:
— Мне кое-что нужно.
— Начальник службы охраны все достанет! — Я указываю на Азиза. — И помни, ты — сапер.
Сам я не собираюсь любоваться, как у Черепа в кишках ковыряются. Выхожу на улицу и, сев на ступеньки, закуриваю под моросящим дождем. Честно, мне похрен, выживет этот Череп или нет. Мир с ним ничего не потеряет. Типичный головорез, перебежавший к нам из другого распавшегося синдиката. Никогда мне не нравился. Работает шумно, следы оставляет. Так что, если сдохнет, горевать никто не будет.
Примерно через час слышу протяжный вой медсестрички. Подскочив со ступенек, вваливаюсь в кухню. Она сидит на стуле, закрыв лицо руками и рыдая, а парни простыней накрывают Черепа.
— Он умер… Умер… — причитает медсестричка. — Это я убила его… Я теперь такая же, как вы…
Я срываю с нее окровавленный халат и косынку, хватаю под мышку и вывожу из дома. Дождь уже бушует, поливая как из ведра. Медсестричка быстро промокает насквозь, а у машины еще и пощечину от меня получает, которая закрывает ей рот.
— Хватит орать! — рычу я.
Она прикладывает ладонь к покрасневшей щеке и, дрожа, тихо поскуливает.
Черт, надо быть сдержанней! Еще вчера она верила в безоблачное будущее, обещанное «Олегом», а сегодня я заставил ее оперировать отбивную.
Замечаю, что во двор въезжает машина Адель. Открываю дверь, запихиваю медсестричку в салон и строго велю:
— Не шуми!
Адель притормаживает возле нас и опускает стекло. Ее любимый муженек тоже высовывает нос.
— Ну как? — спрашивает он. — Справился наш новый док?
— Да, качественно Черепа замочил. Еще вопросы?
Изменившийся в лице Глеб теряется в тени салона.
— Жаль, — вздыхает Адель, пытаясь разглядеть медсестричку. — Похоже, она расстроилась.
— Это ее первая неудачная операция. Конечно, она расстроилась. — Я снова закуриваю, ладонью прикрывая сигарету от дождя. — Мне стоит нервничать?
— Нет, — совершенно спокойно улыбается Адель, — ты свободен.
Ее машина трогается с места, а я еще минуту стою на улице, докуривая и успокаиваясь. Сев за руль, смахиваю воду с лица и смотрю на медсестричку. Щека у нее воспалилась. Силу я не рассчитал. Еще бы чуть-чуть — и прихлопнул бы девку.
— Меня убьют, да? — шепотом спрашивает она,
