Я оперлась ладонями о ступеньку за собой и, откинув голову, посмотрела в небо.
— Сегодня хорошая погода.
— Это из-за неё ты кипишь, как чайник? — подколола Вика. — Только разве что дым из ушей не валит.
— Ну, поделись с нами, — тоном капризного ребёнка заканючила Полина и сложила губы уточкой. — Кто тебя обидел?
Она корчила такие забавные рожицы, что я не выдержала и рассмеялась.
— Всегда работает, — похвасталась Поля и подалась ко мне, приготовившись слушать.
— Всё этот козёл, — помрачнела я. — Ледыш.
— Что он опять выкинул? — придвинулась Вика.
Она смотрели с таким искренним сочувствием, но без жалости или высокомерия, что внезапно стало тепло на сердце. И я рассказала.
— Вот же бесячий! — возмутилась Полина, услышав о деньгах. — Как мог подумать, что ты воровка? Не видел, как ты одеваешься?! Слепой поймёт, что ты богачка…
— Как тебе в голову пришло отправиться туда одной? — тихо перебила Вика и посмотрела очень серьёзно. — Ты хоть представляешь, какой это район? Тебе повезло, что тебя не ограбили или не изнасиловали.
— Я умею за себя постоять, — уверила их.
— Правда? — не поверили девочки.
Я вспомнила, как укусила Ледата и тихо рассмеялась:
— Да!
Внезапно поняла, что злость растаяла, что на меня не похоже. Раньше, если кто-то задевал мою гордость, я долго кипела и не хотела и слышать о человеке, который становился моим врагом. Может, я не могу так же думать о Троцком, потому что он болен?
— Кстати, — обратилась к Вике. — Не знаешь, чем болеет Ледыш?
— Знаю, — отпив сока, ответила она. — Ничем. Здоров, как бык!
— Как Минотавр, — хихикнула Поля. — У этих двоих даже насморка никогда не было. Помню, Вадим попытался уйти с контрольной, сославшись на температуру. Этот идиот сунул ртутный градусник в кипяток… Столько шума было!
Они принялись наперебой делиться подробностями того случая, но я покачала головой.
— Видимо, вы не знаете. Я сама видела счета в его вагончике.
— А, ты об этом, — мигом погрустнела Поля. — Это не Ледата, а его дедушки.
— Дедушки, который дал внуку странное имя в честь знаменитого однофамильца? — вспомнила я.
Она кивнула и поделилась:
— Он уже несколько месяцев, как в коме после инсульта. Врачи считают, что он не жилец… Все так думают, если честно, но Троцкий не сдаётся. Говорили, что он ещё зимой сдал квартиру деда, чтобы получать консультации какого-то знаменитого английского врача. Я не знала, что он живёт в вагончике. Троцкий всегда держался особняком, только Минотавр может терпеть его. Ледат настоящая ледышка! Ни с кем особо не делится и никого не слушает. Но дедушку он очень любил…
— Любит, — поправила Вика и, сняв очки, протёрла их. — Он ещё жив. Пусть шансов мало, Троцкий не сдастся, ведь у него больше никого не осталось.
У меня похолодело в груди. Стало жаль Троцкого, у которого украли деньги на лечение дедушки, но помочь я ничем не могла. Сама сейчас получаю от мамы в десять раз меньше, чем раньше. Теперь я тоже бедная.
Девочки сменили тему и принялись обсуждать парней, которые проходили мимо. Подтянув колени к груди, я обхватила руками и тоже принялась следить за расходящимися по своим делам студентами, как вдруг заметила знакомое лицо.
— О! — показала на невысокую и очень худую девушку с тоннелями в ушах. — Знаете её?
— Ворону? — уточнила Полина. — Ты про ту, с короткой стрижкой и в татухах?
— Это Руся, — сообщила Вика. — Вороной прозвали за то, что носит только чёрное и не слишком приятна в общении.
— Мягко сказано, — хмыкнула Поля. — Руська грубая, может и матом ответить, за словом в карман не полезет, лучше с ней не ругаться.
— И не собиралась, — я с интересом наблюдала, как шла Руслана. — Смотрите на её руки. Она будто играет на ходу. Видите? Пальцы одной руки будто зажимают струны, а другой перебирает…
— Она неплохо владеет бас-гитарой — подтвердила мои догадки Вика. — Даже некоторое время играла в мужской группе, но не прижилась.
— С кем она вообще способна ужиться? — фыркнула Поля.
— Меня обсуждаете? — неожиданно крикнула Руся.
Вика отвернулась, а Полина стушевалась и спряталась за меня. Я же посмотрела девушке в глаза и ответила:
— Да. Мне интересно, что ты сейчас исполняешь?
Она дёрнула уголком тонких губ и с подозрением прищурилась:
— А что?
— Уверена, это очень красивая мелодия, — спокойно ответила я и напела примерную композицию, как удалось догадаться из движений пальцев Руси.
Лицо Вороны вытянулось от изумления, а я подхватила сумки и поднялась.
— Моё такси. Подбросить? Нет? Тогда до завтра.
Ещё долго, пока машина выруливала со двора института, я ощущала внимательный взгляд своей соседки.
Глава 10. Она всё же неплохо рисует
День не задался с самого начала — с ночи. Сперва меня поколотили так, что дышать мог с трудом, затем ограбили… А ещё упёртая Недотрога поджидала, как кошка в засаде, потом объяснения с усталыми и злыми врачами, которым не понравился якобы ложный вызов. Мотоцикл, который решил отказать в самый неподходящий момент. Пришлось два часа провозиться с ремонтом, едва не опоздал на чёртов доклад.
Но самое гадкое — мои обвинения в краже денег. Пора было забыть о том, что сказал мелкой упрямице, которая втащила меня в вагончик, хотя весила раза в два меньше, но собственные слова продолжали звучать у меня в голове.
— Замолкни, — отставляя вымытую тарелку, шикнул на себя и опёрся о старую раковину с множеством чёрных проплешин от побитой эмали. — Эта мажорка забыла о тебе сразу, как отвернулась, а ты всё мучаешься. Люди могут ошибаться. Это в нашей природе…
В крохотную каморку, где кроме раковины и покрытого клеёнкой со стёртым рисунком стола, ничего не было, заглянул лысоватый мужчина с кривым носом и маленькими свинячьими глазками.
— Что там бормочешь? — рявкнул он. — Прохлаждаешься? Посуда себя не вымоет! Как закончишь, на стойке список вечерней доставки. Пошевелись, лентяй!
Я поджал губы, сдерживая резкий ответ. Нельзя огрызаться, иначе Смирнов сразу выбросит меня и найдёт другого лоха, которому деньги нужны так же сильно, что за фиксированную плату будет и посудомойкой, и курьером, и уборщиком, и официантом на подхвате. Хозяин забегаловки был тем ещё козлом, зато платил ежедневно и не отбирал часть чаевых, как было принято в других заведениях. Было за что потерпеть дурной характер.
Позже, когда я забрал приготовленные коробки с едой, он вышел следом за мной из закусочной и, сунув мне в карман несколько купюр, закурил. Некоторое время смотрел, как я привязывал ящик к багажнику, а потом спросил:
— Что это у тебя рогатое на багажнике? Теперь так модно?
«Ох, блин! Совсем забыл стереть!» — спохватился я.
Впрочем, у меня и минуты свободной не было, чтобы сделать это. И какая разница, что намалёвано на баке? Главное, что байк всё ещё на колёсах! Он приносит мне половину дохода.
— Девушка нарисовала, — нашёлся я и подмигнул. — Художница из неё так себе, но разве мог я признаться в этом?
— Зато наверняка красивая! — оскалился он.
— А то, — хмыкнул я и дёрнул за держатель, чтобы убедиться в надёжности крепления.
Смирнов затушил окурок и вдруг сказал негромко:
— Слышал о том, что ночью случилось. Думал, что не явишься.
— Всё в порядке, — я нахлобучил шлем и сел на железного коня. — Всего лишь небольшая неприятность.
— Нравишься ты мне, Ледыш, — задумчиво проговорил он. — Так что… поосторожнее с Аидом.
— Спасибо за заботу, мамочка, — ухмыльнулся я и тронулся с места.
Выехал на дорогу и, лавируя меж машин, отправился развозить по адресам ужин для тех, у кого нет времени или желания на готовку. Когда уже совсем стемнело, вернулся в вагончик и, подсчитав заработанные за день деньги, вздохнул. Пачка мятых купюр смотрелась жалко рядом с больничным счётом. Сегодня был последний день оплаты, но не хватало половины.
