только эта ухмылка очень далека от дружелюбной. Скорее, так выглядит оскал зверя. Мои ноги врастают в пол, не могу пошевелиться.
— Здравствуйте, Мария.
Я стараюсь справиться с волнением и паникой, которая внезапно накрывает, стоит только посмотреть в лицо этому мужчине. У меня нет идей, зачем он сюда снова приехал и зачем запихнул меня в квартиру.
— Добрый день.
И снова взгляд на сына, а у меня внутри все покрывается коркой льда. Предчувствие, что не просто поздороваться он приехал.
— Я пройду?
Складываю руки на груди и выгибаю бровь.
— Для чего? Мы не ждали гостей и не приглашали вас в гости.
Слышу, как Тим ерзает в коляске. Прикусываю губу. Нужно его выпустить на свободу, иначе мой ребенок может запросто устроить скандал из-за того, что мама не обращает на него внимания, а стоит и болтает с посторонним дядей.
— Одну минутку, — растягиваю губы в улыбке.
Переключаюсь на Тима, расстегиваю ему курточку, стягиваю шапочку и приглаживаю растрепанные светлые волосы. Достаю из коляски.
— Иди, малыш, поиграй пока.
Я спокойно отпускаю Тима, потому что перед уходом я все прибрала и нет опасности, что он найдет какую-то мелочь.
Распрямляюсь и вздрагиваю, когда чуть ли не врезаюсь в грудь Руслана.
— Не боитесь, что снова придется откачивать ребёнка? — смотрит в ту сторону, куда уполз Тим.
— Это вас никак не касается.
Руслан выгибает бровь, и в этот момент он становится очень сильно похожим на Рената. Видно, что старше, но черты лица… так сильно напоминают погибшего мужа.
— Я все же пройду, — Руслан обхватывает меня за предплечье и проталкивает в квартиру.
— Да что вы… — вскрикиваю, — я сейчас закричу, а соседи вызовут полицию.
Мужчина ухмыляется, продолжает напирать, а мне приходится отступать. Единственная комната, которая мне сейчас доступна, — это кухня. Туда я и прохожу.
Меня слегка трясет от мысли, что сейчас в моей крепости посторонний человек, от которого не знаю, чего можно ожидать.
— Я не причиню тебе вреда, Маша.
Сжимаю губы.
— Не припоминаю, чтобы мы успели перейти на «ты».
Обхватываю себя за плечи и стараюсь не ежиться. Смело смотрю в прищуренные глаза.
— Предпочитаешь на «вы»?
Дергаю плечом.
— Это логично, с учетом того, что я вас видела один раз в жизни.
И тут он растягивает губы в такой улыбке, от которой по позвоночнику проходит дрожь. Ледяной озноб сковывает меня.
— Ну это скоро изменится, дорогая.
— Что вам от меня нужно?
Руслан потирает ладони и косится на выход из кухни. А там… Тим. Но я готова на все, чтобы защитить своего малыша.
Я заставляю себя стоять на месте и слушать, что нужно этому человеку от нашей семьи. Не исключено, что я просто сейчас накрутила себя и сама же трясусь от страха. А Руслан просто познакомиться с племянником приехал.
Ну может же быть такое… в порядке бреда?
— Я приехал, чтобы сообщить тебе, что я забираю ребенка.
Внутри все холодеет. Дергаю головой и впиваюсь в лицо брата мужа.
— Вы же не друг моего мужа, да? — отступаю, но мне не скрыться от него. — Что вам нужно от меня?
Хочу просто подольше его отвлекать.
— Правильно, — усмехается Руслан и делает шаг ко мне, — я брат твоего мужа.
Вот только мне больше некуда отступать. Приходится упереться бедрами в подоконник и запрокинуть голову, чтобы посмотреть в глаза, как у моего сына. Точь-в-точь.
Как такое могло произойти?
Руслан без труда считывает мою реакцию и усмехается. Его лицо словно каменеет.
— Милая, от тебя мне не нужно ничего! — наклоняется слишком близко, а я перестаю дышать. — Мне нужен мой племянник, и я его заберу!
Внутри все летит в пропасть. Сердце застывает, словно его в лед заковали. Мотаю головой. Упираюсь руками в грудь мужчины и пытаюсь увеличить между нами расстояние. Но он напирает, давит своим ростом.
На мгновение оказываюсь в прошлом, когда Ренат тоже пытался вот так… подавить. Лишить воли.
Вот только с того времени прошло многое, и я научилась не пасовать при угрозах. Тем более когда на кону мой малыш.
— Ни за что! Слышите?! — выкрикиваю ему в лицо. — Это мой ребёнок, и вы на него не имеете никакого права.
Глаза брата мужа опасно сужаются. Я же стараюсь не показать, как сильно мне становится страшно.
Впервые с момента гибели моего мужа.
— Это мы ещё посмотрим.
Толкаю его.
— Убирайтесь, — уже не сдерживаюсь и указываю на дверь, — вон!
Тим слышит мой крик и приползает. Садится на пол, задирает голову, смотрит на меня такими глазками, что в груди все стискивает стальной жгут.
— Малыш, — беру на руки сына, — все хорошо. Дядя уже уходит, и мы с тобой сейчас будем укладываться. Да, маленький мой?
Руслан пробегается взглядом по замершему у меня на руках Тимуру. Сглатываю ком в горле. Они похожи…
Боже, как же они похожи! Как я могла не заметить этого сразу? А сейчас…
Только цвет волос разный. Даже и не скажешь, что они дядя с племянником.
— Ты же не хочешь проблем, Маша?
Руслан так произносит мое имя, словно это какое-то ругательство или название противного насекомого.
— Это мой сын, и я его никому не отдам.
Мужчина поправляет манжеты рубашки и расправляет плечи.
— Скажи-ка мне, милая, а почему мой отец не знал о внуке? Он же не знал, да?
Кажется, что мое сердце готово выпрыгнуть из груди. Столько волнения от одной встречи с братом мужа, что ноги слабеют.
— Не знал. И вы не должны были знать. Тимур только мой сын.
Руслан ухмыляется.
— Какая неприятность. А я узнал. И теперь сделаю все, чтобы племянник рос в достойном месте. Я приехал просто предупредить, чтобы ты готовилась.
Облизываю пересохшие губы. Неотрывно смотрю в лицо, которое уже ненавижу.
— Готовилась к чему?
Руслан прячет руки в карманы. Раздувает ноздри, будто выпрямляется ещё сильнее и становится шире. Он сжимает губы, его скулы заостряются.
Мы молчим, будто силами меряемся.
— К тому, что я сделаю все, чтобы сын моего брата жил в своей семье.
В виски впиваются острые шипы. Я готова сползти на пол, только бы не ощущать пронзающую боль. Но я задираю подбородок и встречаю взгляд Руслана.
— Он живет в своей семье, а вы можете катиться к черту.
Опасно. Понимаю, что сейчас я играю с огнем. Мне не стоит бесить этого мужчину, но я не могу ничего с собой поделать. Мне нужно выгнать его, показать, что его планам не суждено сбыться.
— С мамашей, которая вся в долгах, Хасанов-младший жить не будет.
Презрительно щурится.
Открываю рот.
