быть гением, чтобы угадать, кто там вырос в дверях ресторана.
Очень медленно Белый убирает приборы в сторону. Нож максимально подальше. Впрочем, этот маневр не спасет.
А дальше – все по долбанным канонам. Федю аккуратно укладывают мордой в стол.
Приходится поднять руки, показывая, что сопротивляться он не станет.
– Папа! Ты чего?! – возмущается малышка.
Федя кривится. Смотрит на нее.
Все в порядке, родная. Со мной так и надо.
Давно бы так. Глядишь, мозги б вернулись в строй.
– Ты мне поясни, Белый, какого ...рожна ты тут..., – рычит Варгинов ему в висок.
Крепкая рука намертво прижимает Федю. Он может выскользнуть. Пара движений и будет на свободе. И ствол с боевыми. Стреляет Белый без промаха.
Но ничего этого не нужно. Федя прикрывает веки, отпускает девочку.
– С рукой что?! – рычит отец Надии.
– Папа! Хватит произволом заниматься! – звонкий голос заставляет Белого усмехнуться, слов откуда таких набралась? – Федор Львович меня спас от хулигана. Отвез в больницу. Вот, у меня есть справка и рецепт! Даже снимок есть!
Малышка высказывается гневно, с запалом. Федя молчит.
– Это мы проверим, – подводит черту Мухтар под монологом дочери.
Федя усмехается. Его отпускают на волю. Человек Варгинова о чем-то негромко говорит Мухтару на ухо. Тот кивает. Федя невозмутимо поправляет пиджак. Не смотрит на притихшую девчонку.
Потому что стоит взглянуть – и все станет ясно. Психанет. Забьет на все. Не отдаст.
А Белому этого не нужно. Вернее, нужно. Очень нужно. Но вот на кой хер сам он сдался малышке? Вопрос можно считать закрытым. Он чужой для нее.
Белый сам в этом городе, рядом с малышкой, явно лишний.
– Извини, Федя, слегка перегнул, – протягивает руку Варгинов.
Федя в ответ ее пожимает.
– Бывает. Замяли, – отстраненно говорит он.
– За мой счет ужин, – Мухтар говорит официанту и чуть мягче, добавляет, обращаясь к дочери: – Ну, поедем домой, егоза.
– Па..., – начинает говорить малышка, Белый бросает хмурый взгляд на нее, та осекается, – да, конечно.
Спустя пару минут, Белый видит через окно, как Мухтар помогает дочери сесть в машину.
Федя жадно ловит каждое движение. Жест. Поворот головы. Взгляд, направленный в окно. Тоже хочет увидеть его? Зря, не нужно этого. Не стоит.
Ему больно, физически, от того, что она сейчас там, по ту сторону стекла. А он сидит, заставляет себя не шевелиться.
Дышать становится невозможно.
Федя льет на голову стакан воды. Вытирает салфеткой. Плевать, как он выглядит сейчас.
– Твою ж мать! – выдыхает Белый.
Мухтар не дурак. Белый понимает это так же четко, как и то, что девочку спрячут.
От него.
– Мам, я не могу больше здесь торчать! – жалуюсь на решение отца, выбрав удачный момент.
– Трещотку подай, – фыркает мама.
Смотрю на ящик с инструментами. Пожалуй, у нас самая нестандартна семья из всех, известных мне.
Папа руководит борделем. Мама покупает древние тачки, разбирает их, чинит, продает. Старшая сестра управляет небольшой сетью из четырех цветочных бутиков. Брат всерьез задумывается идти на службу в полицию после демобилизации из армии. А я учусь на бухгалтера.
Веселая семейка, иначе не сказать.
Но это совсем не плохо. Сейчас меня угнетает другое. Вот уже месяц я торчу в ссылке. Иначе не назвать то, что охрана отца привезла меня на нашу дачу.
Прежде я бы не возражала. Природу я очень люблю. Да и здесь куда просторнее, нежели в городской квартире.
Но это раньше, а сейчас меня дико тянет в город. А еще не было и дня, чтобы я не вспомнила о Белом.
Все-таки он странный. Молчаливый. Угрюмый. Пугающий.
Но взгляд у него такой, что голова кругом. И от каждого прикосновения – бабочки в животе и разряд тока по всему телу.
Я влюбилась?
Не знаю ответа. Может быть. Как определить, если я прежде не любила никого. Родные не в счет.
– Мам? Ну мне правда нужно в город, – вновь пытаюсь уговорить маму повлиять на отца.
– Зачем? – уточняет мама. – Гипс еще не сняли. Новый захотелось?
– Ну, мама! – вспыхиваю я. – Сколько раз говорить! Это все нелепая случайность. И она больше не повторится.
– Разумеется, – кивает мама, – теперь отец тебе без охраны и в носу поковырять не даст.
Мама права. Отец ни слова не высказался по поводу моего перелома, но я прекрасно все понимаю. Хорошо, если мне разрешат вернуться в университет после каникул. И ведь папа еще ничего не знает насчет Олега Петровича. Знал бы, прибил был.
Вздыхаю. Послушно передаю маме инструменты, которые она называет. Раньше, в детстве, мне все это нравилось. Я думала, что обязательно стану, как мама. Буду лихо гонять за рулем. Но жизнь – удивительная штука. Умеет подкинуть сюрпризы. И в итоге у меня не только нет тяги управлять машиной, более того, у меня даже прав нет.
Нет, азы вождения я знаю. Но на личный транспорт не претендую. Нет такого желания.
– Ну вот, почти все, – мама вытирает руки о тряпку, весело смотрит на меня, – прокатимся?
– Да, давай, – охотно соглашаюсь я.
Мама закрывает крышку капота. Я устраиваюсь на переднем пассажирском. Надеваю кепку, закрывая голову от солнца.
Новая игрушка мамы – кабриолет. И я не знаю, работает ли в этом раритете крыша.
Не уверена, что мама рискнет покататься по скоростному шоссе. Скорее всего, наша авто-прогулка ограничится сельскими дорогами.
Ошибаюсь. Понимаю, что мама мчит нас в город. А я жалею, что не прихватила телефон. Хотя, чем бы он помог мне, если я даже номера Федора не знаю.
Да и захочет ли он со мной говорить? Папа ткнул его лицом в стол, после того, как Белый спас меня от неприятностей. Причем, дважды.
– Не кисни, малыш, – подмигивает мама, улыбаюсь в ответ.
Вскинув голову, смотрю на облака. Хочется раскинуть руки и лететь вперед. Могу ведь я сделать хоть какую-то глупость.
– Сейчас заскочим на заправку, – предлагает мама, согласно киваю.
Мама сворачивает с дороги. На заправке полно машин. И мы встаем в очередь.
Появляется странное ощущение, будто кто-то смотрит на нас с мамой.
Верчу головой. Должно быть, это кто-то из соседей по дачному поселку.
Но знакомых не вижу. Зато впереди замечаю черный внедорожник.
Елки, ну почему я не запомнила номер автомобиля
