не нужна. Спасибо за понимание. Да. До свидания.
Я отключилась, и кинула телефон на стол, стоящий справа от меня.
— Юля, я не знаю, что мне делать… — Донеслось тихое из-за двери.
Я подошла и открыла быстро замок, после чего резким движением распахнула дверь.
— Давай, добивай меня. Что ты не знаешь? Мне помочь тебе сделать выбор?
— Нет, я не это хотел сказать, и ты знаешь. — Андрей стоял за дверью, такой красивый, родной. Возвышался надо мной своей могучей фигурой, сводящей меня с ума. И как он мог всё испоганить.
— Нет, не знаю. Я не экстрасенс.
— Пожалуйста, больше не плачь. Я не выношу твои слёзы, у меня душа разрывается… — Он потянулся к моей щеке, наверное, намереваясь вытереть её от мокрых следов, но я уклонилась.
— А она у тебя есть? Душа эта. Никакого выбора у тебя нет. Андрей. Потому что не из кого выбирать. Если ты думаешь, что я смогу простить твою измену, и что буду спокойно ждать, пока ты будешь ходить общаться со своим ребёнком, то ты ошибаешься. Выбирать не из кого, потому что меня ты выбрать уже не можешь. Всё просто. Иди к своей девке.
— Юль, ну мы же двадцать лет с тобой. Как же я…
— Как же ты? — Мою плотину гнева прорвало. Фразу я не просто сказала громко, я кричала её. — Как же ты? Это всё, что тебя волнует? Двадцать грёбаных лет, Андрей! Мне тридцать восемь, и я остаюсь одна! А тебя интересует как же ты? Да в жопу ты пошёл! Ненавижу тебя!
На последних словах Андрей сумел как-то перехватить меня, и зажать в своих объятиях. Я продолжала брыкаться, бить его, кричать, рыдать, но он не отпускал, крепко прижимая меня к себе.
— Я не умею жить без тебя, Юль… — шептал он, а я била его по плечам, спине, срывая свою злость, он позволял мне это. Вот только легче не становилось.
Наоборот. Эта дыра внутри разрасталась всё больше. Словно мою душу подожгли, и она тлела, и ничто не способно было это остановить пока она не сгорит дотла.
В руках Андрея было тепло. Привычно. Но просто невыносимо.
Невыносимо от мысли, что он так же держал другую. Я больше не чувствовала эксклюзивности, не могла поверить, что ему не всё равно с кем. Он больше не был моим Андреем.
Чужой мужчина, с которым я бок о бок прожила больший период своей жизни, чем без него.
Я перестала брыкаться, наверное, поэтому он ослабил свой захват. Так что я тут же воспользовалась этим, отстранившись.
Горло саднило от рыданий, лицо казалось заплывшим, и, скорее всего, таким и было. Голова начала кружиться, наверное, от пережитого потрясения, и я присела на рабочее кресло.
— Уйди, пожалуйста. — Не своим голосом произнесла я. Нижняя губа всё ещё подрагивала.
— Я не хотел, чтобы так вышло. Если бы ты могла почувствовать, что у меня сейчас внутри. Юль… — Муж сделал пару шагов мне на встречу, но замер, столкнувшись с моим взглядом. А я постаралась вложить в него всё, что чувствовала я: боль, разочарование, непонимание. — Я тебе чай сделаю. Ромашковый, как ты любишь. Буду внизу. Как будешь готова поговорить, спускайся. — Произнёс он, разворачиваясь к двери.
— Нет, ты не понял, Андрей. — Остановила я его голосом. — Уходи совсем. Собирай вещи и уходи. Мне всё равно куда. Разберешься, не маленький. Сорок лет мальчику.
Он не шевелился, глядя на меня распахнутыми глазами. Что я в них видела? Да ни черта. Кажется, к своим годам у меня ума особо не прибавилось, раз не смогла разглядеть, что стала не той, кого хотел мой муж.
— Что стоишь? Думал это я убегу после новостей? А вот хрен тебе. Я же юрист, отсужу всё до последней копейки у тебя. — Во мне говорила злость. Я не была таким человеком. Просто хотелось сейчас задеть его посильнее. А никакого другого оружия у меня не было.
— Да я и так тебе всё отдал бы. — Просто сказал он, и вышел из моего кабинета.
Я продолжала сидеть на стуле, находясь словно в оцепенении. Слушала, как рядом в спальне, которая находилась за стенкой, он скидывал что-то в чемодан, а сердце обливалось кровью.
И что мы женщины были за люди? Сама сказала ему уходить, а сейчас сидела, и мне было физически плохо от этого.
Хотелось встать, выбежать, спросить, какого чёрта он делает? Почему не борется? Но гордость не позволяла. Долбанная гордость. Всегда её было у меня чуть больше необходимого.
Не сумев пересилить себя, вышла в коридор, опершись плечом на стену, и наблюдая, как Андрей складывает аккуратно свою одежду. Не всю. На первое время. Аккуратно, как он всегда это делал, собираясь в командировки. И на секунду я могла представить, что не было ничего. Просто неожиданно разбушевавшаяся фантазия.
Вот он сейчас мог поднять глаза, улыбнуться мне, только ими, без рта. И я бы поняла, что это значило: «Я тебя люблю», «мне хорошо с тобой рядом», «я рад, что вижу тебя, когда открываю глаза утром».
Но он не смотрит. Конечно, нет. Ведь повод для сборов другой.
Вот так просто. Я сказала ему уйти, и он уходил.
Спустилась вниз на первый этаж, и села за кухонный остров, прихватив с собой бутылку вина и бокал на тонкой ножке.
Нет. Слишком празднично для такого дня. Хорошая девочка не справилась с семейной жизнью. Пора ей было заткнуться.
Убрала бокал, открыла бутылку штопором, и села на диван, неся бутылку с собой. Глядя в пустоту, сделала большой глоток терпкого напитка. Прямо из бутылки. Но почему-то ожидаемого облегчения не наступало. Наоборот, во рту появился неприятный привкус, и я даже посмотрела на бутылку: то ли я взяла.
С разочарованием поставила бутылку у дивана на пол, откинулась на спинку, и прикрыла глаза.
И вот что я была за человек? Даже напиться не могла по-хорошему.
Я слышала шаги, спускающиеся вниз, но продолжала держать глаза закрытыми. Понимала по звукам, что Андрей поставил чемодан у входа, а сам вошёл в гостиную, и подошёл ко мне. Взял в руки бутылку вина, и поставил её на стол.
— Юль… — Вкрадчиво произнёс он, но я не реагировала. Не могла его видеть. Ещё секунда, и я точно бы расклеилась, дала слабину, снова пустилась в рыдания. — Я знаю, что это уже ничего не значит, но сегодня ночью, когда ты спросила, люблю ли я тебя, я говорил правду. Я
