мужиков поставлю. Они сигнализируют. Если вдруг что — передавайте дальше. Снарягу только не бросать.
— Да куда там, бросишь тут! Если что, то будем палить по шинам, — расхохотались мужики. Кречет в ответ кривовато усмехнулся и рванул дальше.
Откровенно говоря, добытчики его побаивались, хоть он и был моложе большинства из них, и на то имелись свои причины. Но те же самые добытчики и зависели от него слишком сильно, и потому старались лишний раз не злить ни младшего Шамрая, ни тем более старшего. В конце концов, те давали им возможность хорошего заработка. Куда выше, чем если самому пытаться барахтаться в этом бизнесе. Да и чем в их лесах еще заработаешь? Нефть выкачана давно, глубже бурить — дорого, да и может не окупиться. Лес тырить — возможностей столько нет. А если ты, к примеру, учитель физкультуры в одной из девяти рудославских школ, то что ты дашь своим детям? Свисток и мячик?
А добыча янтаря, хоть и рискованный промысел, а все же прибыльный. Посадить за него не посадят, но штрафов и проблем никому не хочется. А у Шамраев не только клондайки обустроены наличием помп, но и хоть какие-то гарантии, что отмажут, если вдруг что.
Назар относился к рабочим исключительно по-деловому, без лишних сантиментов. Но все знали, если кто не сдаст камни, намытые на участках, подконтрольных Шамраям, или начнет требовать больше, чем им обещано, — мало потом не покажется. А если вдруг кто ментам настучит от обиды или в надежде ослабить влияние главного рудославского семейства — тоже пусть пеняет на себя. Тут уж в ход шли и кулаки Назара Шамрая и его шестерок, и влияние Станислава Шамрая — у него наверху тоже все было схвачено. А потом вообще выбросят с копанок на веки вечные. Иди, ищи сам свои жилы — только не факт, что не отожмут, если даже найдешь. А если привязан к городу — то возвращайся в школу. Или на СТО. Или еще куда.
Сейчас у Шамраев «на попечении» было примерно полторы тысячи старателей — не только рудославских, но и близлежащих поселков. Мужичье дикое, понимающее только силу и отказывающееся принимать правила игры, пока не нажмешь. Уж что-что, а давить Кречет умел.
Закончив разбираться с патрульными, выбрался на трассу, ведшую в Рудослав. Вечером обратно, всех найти, развезти, помочь собрать намытое. Целый день впереди, а парилка уже сейчас. Окно снова нараспашку, солнце шпарит, на руках выступили капельки пота, золотящиеся в отблесках. Назар был по природе белокожий, но загар хватался всегда быстро, легко, и уже сейчас его предплечья были покрыты ровным коричневатым цветом.
У него красивые были руки. Сильные, мощные, с выгоревшими волосками не очень густой поросли и неожиданно длинными пальцами. На запястьях — несколько фенечек из кожаных шнурков и каменных бусин. Крупный серебряный перстень с соколиной головой на среднем пальце. И не единожды сбитые костяшки — беловатыми шрамами на смуглой коже.
В салоне голосисто пело радио.
И когда на пороге стоишь один И никак не выйдешь посреди ночи, И вниманья хочешь, как тамагочи…
— Как тамагочи! — хохотнул Наз, выруливая к речке. Она после дождей поднялась, и вполне можно было окунуться. В засушливые годы — разве что по пояс зайдешь. А сейчас в переливах, перезвонах до шума в ушах, едва сделав несколько гребков руками, — затеряешься. С разбегу не нырнешь, в этом месте пороги, камни, в этом месте слишком спешны потоки, но хоть остудить разжаренную кожу, от которой прямо пар поднимается при соприкосновении с прохладной водой, лишь в нескольких километрах сошедшей с гор в предгорье.
Когда грузился обратно в машину, футболку не надевал, кое-как натянул шорты на мокрое тело и погнал дальше по родимым ухабинам.
А уже на подъезде к городку приметил знакомого желтого жука, застрявшего посреди пустой трассы. Мелькнула среди прочего розовая юбочка. Назар хмыкнул и проехал мимо. Недалеко. На пару десятков метров. Но совесть, мать ее.
Остановился, развернулся. Вернулся.
Ну точно. Анька!
Назар высунулся из окошка и крикнул:
— Ты чего тут голосуешь? Привет!
— Ой, Назарчик, — радостно защебетала девушка, сверкнув ямочками на щеках. — Ты так вовремя. У меня вот машина заглохла. А до отца дозвониться не могу. Уже и не знала, что делать.
Назар кивнул и молча выскочил из своего минивэна. Хлопнул дверцей, подошел к Аниной тарантайке. На всякий случай сунулся в салон, не спрашивая разрешения, повернул ключ зажигания, вдавил педаль — нихрена. Признаков жизни это счастье с автоматизированной коробкой передач не подавало. Назар ругнулся и глянул снизу вверх на Аню:
— И как тебя угораздило?
— Будто я специально, — вздохнула она.
— Угу. А я тебе сразу говорил, долго ты на ней не проездишь.
— Да ладно, — снова расцвела улыбкой Аня, — дядя Степан подшаманит, как всегда. Назарчик, а ты домой?
— Домой.
В его голосе прозвучала обреченность.
— Вот и я домой, — сообщила она очевидное. — Отец в район посылал. А давай ты меня подвезешь?
— А машина?
— А что машина? — удивилась она и скользнула взглядом по его обнаженному торсу. — Отец потом заберет. Или дядя Степан. Ты на речке был? Хорошо там, наверное.
— По делам гонял, — отрезал Назар. — А счастье твое на трассе бросать херовая идея. Растянут на запчасти. Хотя, может, и к лучшему, хоть отец нормальную тачку купит. Короче, ща на буксир возьмем.
И с этими словами поперся к своему минивэну за тросом, валявшимся в багажнике. Споро подцепил Аниного жука, а потом проявил вежливость:
— Давно на солнцепеке? Пить хочешь?
— Хочу, — кивнула она, прикладывая усилия, чтобы вернуть себя к реальности от созерцания мужского тела. Про бутылку воды в собственной сумке она помнила прекрасно, но получить хоть кроху, хоть каплю из рук Назара — было самой главной мечтой Ани.
Она была влюблена в него давно и безответно. Но никогда не теряла надежды. Пользовалась любым поводом, чтобы провести с ним рядом хоть короткое время. Дружила
