я опять натянуто улыбаюсь.
Багиров сжимает губы в тонкую линию. Кивает.
— Не свидание, — сухо подтверждает он.
Я зачем-то позволяю своему языку спороть самую настоящую глупость:
— Расслабься. Я не одна из твоих подружек. Цветы были бы правда не к месту.
Черт. Что на меня нашло? Я ведь обещала себе не говорить глупостей. Тем более его личная жизнь меня никак не касается. И никогда не касалась.
Челюсти Багирова дергаются, словно демонстрируя, как его задели мои слова.
— Я никогда не дарил цветы своим подружкам. Но ты — не они.
Я шумно выдыхаю и убираю за уши выбившиеся из хвоста пряди, совершенно не зная, что на это ответить и как себя вести.
Все настолько нелепо, что мне хочется закончить наш разговор и уйти.
Поймав себя на том, что пялюсь на него, как идиотка, отворачиваюсь и прочищаю горло.
— Ладно, давай пройдемся, не будем же мы стоять у ворот, — бурчу себе под нос и, не дожидаясь ответа, иду кзеленой аллее.
Конечно же, он не отстает, и уже в следующую секунду равняется со мной.
Порыв ветра буквально вталкивает в мои легкие воздух, пропитанный туалетной водой Багирова, и бесячие мурашки рассыпаются по моим плечам.
Складываю руки на груди, чтобы скрыть последствия бурной реакции на его запах.
— Замерзла?
Я вскидываю голову и тут же отвожу взгляд.
— Нет.
И снова тишина, в которой слышится хруст гравия под нашими ногами.
Некоторое время мы так и идем молча. И от этого становится только невыносимей, но, боже мой, я не знаю с чего начать разговор.
Я взвинченная до чертиков. Опять ляпну чушь какую-нибудь. Лучше мне не открывать рта без надобности.
Мы проходим мимо киоска со сладкой ватой и вафлями, когда я снова слышу его глубокий хриплый голос:
— Не хочешь перекусить?
— Нет, — слишком быстро отвечаю я. — Я не голодна.
На самом деле я бы не отказалась от еды, но я сейчас в таком состоянии, что мне крошка встанет поперек горла.
— Ладно, — выдыхает он и продолжает идти рядом со мной, пока я не останавливаюсь у фонтана и не опираюсь на гранитные края ладонями.
И в этот момент Багиров огорошивает меня новым вопросом:
— Почему Питер?
Я поднимаю ресницы и на мгновение погружаюсь в его холодные серые глаза, которые напоминают пасмурное дождливое небо. А едва заметный шрам над бровью — молнию, бьющуя меня прямо в сердце.
— Не знаю, — пожимаю плечами и перевожу взгляд на брызги воды. — Просто захотелось. Петербург — красивый город.
И печальный, как моя жизнь.
Но этого я не говорю.
— Тебе было необязательно уезжать.
Я начинаю злиться на его беспечный тон и, развернувшись к нему, быстро выпаливаю:
— Что насчет тебя? Как твоя жизнь?
Илай запрыгивает на гранитный выступ фонтана, нависая надо мной огромной тенью.
В тот же миг воздух будто покидает мои легкие и Багирова становится слишком много. Но я заставляю себя стоять где стою, игнорируя его невыносимую близость и запах, проникающий словно под кожу.
— Ничего особенного. Перевелся в спортивный вуз, попал сразу на третий курс, сейчас прохожу практику тренером в спортивной школе.
Я чувствую, как отвисает моя челюсть и едва не лезут на лоб глаза.
— Вау… Это… Достойно.
Багиров усмехается, словно нарочно хочет нанести удар под дых своей дразнящей улыбкой.
Качаю головой, мысленно отвешивая себе оплеуху.
— Я сказала что-то смешное?
— Нет, — он медленно облизывает губы, и в животе становится тесно. — Просто твоя реакция… Это было забавно.
— Ну, если честно, я не могу тебя представить детским тренером. Поэтому — да, — киваю несколько раз, пожевывая нижнюю губу, — я удивилась.
— Думаю, у тебя есть право на сомнения в мой адрес, — Илай проводит ладонью по волосам. — Скажем так, в прошлом мои поступки были… дерьмовыми.
— В прошлом? — уточняю я и кладу ладонь на прохладный гранит.
— Да. В прошлом. Знаю, мне нет оправдания, но в тот день я был пьяным и слетевшим с катушек. Если ты думаешь, что все это время я не жалел о том, что сделал, ты ошибаешься. — Багиров чуть наклоняется, и его ладонь ложится рядом с моей, отчего у меня внутри все цепенеет. — Я пиздец как жалею, Алис. И когда я увидел тебя в клубе, — он качает головой, — у меня будто крыша поехала. Все нахлынуло какой-то неконтролируемой лавиной. А ты сбежала от меня, как от огня. И да, у тебя есть причины так себя вести, но я хотел увидеть тебя еще раз и по-нормальному попросить прощения за все, что я сделал.
— Ну хватит, — я резко выдыхаю и с больно бьющимся сердцем отхожу в сторону.
Тело бросает в жар. Мне трудно дышать. А все потому, что Багиров звучит слишком искренне. Будто ему и правда жаль.
Обхватываю ладонями голову и медленно вдыхаю и выдыхаю.
— А ты, видимо, здорово изменился, — шепчу искаженным от эмоций голосом.
— Ты меня изменила, — раздается так близко, что волосы на моей макушке шевелятся.
Разворачиваюсь и сталкиваюсь с ним взглядом; Багиров снова так близко, что мне становится не по себе. Отчасти мне не по себе от его слов.
— Ты знаешь, я все-таки замерзла. И, наверное, пойду.
Багиров без слов снимает с себя джинсовку и накидывает на меня, погружая в тепло своего тела и тяжелый мужской аромат, смешанный с сигаретным дымом. И жгучее дежавю врезается мне под кожу острой болью.
— Проводить разрешишь?
Илай
Алиса смотрит на меня своими огромными голубыми глазами и, кажется, даже не дышит. Черт. Я ведь не напугал ее?
Матерюсь про себя и немного отступаю, предоставляя больше пространства.
Твою мать, три года прошло, неужели недостаточно времени, чтобы забыть? Хотя хуй знает. Я же не забыл какой пиздец тогда натворил.
Иногда даже снятся, блядь, ее глаза, наполненные ужасом, как у затравленной лани. Они преследуют меня во сне. Пока я не просыпаюсь в поту и с ощущением дыры в груди, размером, мать ее, с кулак.
Алиса вроде как расслабляется, но не до конца. Минуту она еще борется сама с собой в голове, но все-таки закутывается в мою куртку и кивает.
— Хорошо. Но только до метро.
И на этом наша странная прогулка подходит к концу, потому что Алиса разворачивается и направляется к выходу из парка. Хотя мы не так давно в него зашли.
Судорожно соображаю, как потянуть время, но над головой раздается раскат грома и тут же на руку падает первая капля дождя.
За считанные секунды безобидные капли превращаются в
