Луизита испытывала слишком большую благодарность, чтобы оставаться вежливо спокойной. Ее сердце переполняли теплые чувства к Элисон. Она вознесет за нее тысячи молитв своим богам.
— Если вы сделаете это, я возмещу долг. Я клянусь, я буду работать задаром, пока не рассчитаюсь с вами. Я только хотела спасти сестру и ее ребенка. Наверняка хозяева все поймут, если я верну им деньги.
— О вашем долге мне не может быть и речи, — сказала Элисон горячо. — И, вообще, поговорим обо всем позже, когда выберемся отсюда. Я только обещаю, что мы поможем вам, но сперва надо выбраться отсюда…
Рядом с пещерой, на уступе скалы, под проливным дождем медленно крался ягуар. Прижимаясь брюхом к земле, он вдыхал запах, раздражающий его тонкое обоняние. Беспокоящий и опасный запах человеческих существ.
Ягуар был голоден. Охота прошлой ночью сорвалась, его прогнали жители ближайшей деревни вместе со своими цепными псами. Его манил к пещере детский плач. Черная шерсть ягуара была мокрая и перепачканная грязью, он крался, подрагивая нервным хвостом в такт доносившимся жалобным крикам грудного младенца.
И вдруг все затихло. Он приблизился к пещере по уступу скалы и настороженно улегся на грязную мокрую поверхность камня. Работая ноздрями, ягуар тянул воздух, получая из запахов информацию о людях в пещере.
Вдруг в проеме входа появился человек, он начал осматриваться кругом. Ягуар затаился и ждал, остановленный в своем продвижении появлением человеческого существа. Внезапно хищная кошка встала на лапы и, прыгая с уступа на уступ, медленно пошла в обход пещеры. Она прекрасно знала: внутрь вел еще один ход.
Зная, что Зекери стоит у входа, сторожа их покой, Элисон оставила Луизиту с ребенком и направилась к нему. Они вместе выглядывали теперь на улицу, где дождь лил, как из ведра. Пистолеты, зловеще мерцая черной сталью, лежали в углублении скалы рядом с ними, под рукой у Зекери.
— Что ты думаешь о Луизите? — спросила Элисон тихо.
— Я думаю, что она говорит правду. Я считаю, что попала в жуткий переплет и вела себя наилучшим образом.
А еще я думаю, что ты — прекрасна, добавил он про себя.
— А что ты скажешь об украденных деньгах? Она говорит, что вернет их. Как ты думаешь, Луизиту арестуют?
— Это зависит от ее бывших хозяев. Может быть, они удовлетворятся возмещением убытков и замнут дело. Кто знает? Будем надеяться, что все обойдется. Я посмотрю, что можно будет сделать для нее.
Испытывая непреодолимое желание дотронуться до Элисон, он слегка придвинулся и нежно коснулся рукой ее руки. И сразу же, словно электрический разряд пробежал по всему его телу, пробуждая тысячи новых страстных желаний, грешных, горячащих кровь, кружащих голову озорным вихрем острых плотских вожделений.
Элисон не двинулась с места, но тоже ощутила тепло, разлившееся по всему телу от его прикосновения, это тепло проникло и в ее душу, рождая ответное горячее чувство.
— Если она приедет в Чикаго, я помогу ей найти работу, — продолжала она после минутной паузы.
Он взглянул на Элисон, по достоинству оценивая ее милосердное участие в судьбе Луизиты.
— Если она привезет ребенка в Штаты, я сам доставлю их в Чикаго, — обещал Зекери.
Договор был подписан: они снова увидятся там, в Чикаго. Их взаимное притяжение нарастало, и Зекери сделал последние полшага, разделявшие их. С бесконечной нежностью, боясь дотронуться до ее кожи своей жесткой колючей щетиной, он взял в руки ее лицо и склонился, чтобы поцеловать. Ощутив вкус ее губ, он снова испытал чувство полного растворения во времени и пространстве.
Она не отвечала ему на поцелуй, но разомкнула слегка свои мягкие податливые губы и разрешила ему войти внутрь. Время застыло для обоих. Его дыхание, сердце и разум были полны ею — ее запахом, вкусом, теплом. Вдруг он быстро отпрянул. Поступай осмотрительно, не оглушай ее так сразу своей страстью, думал он.
— Ты сама не знаешь, какая ты… — хрипло проговорил он, опуская руки и отступая на шаг. Сильное сексуальное возбуждение клокотало в его теле.
Ему так хотелось невозможного: погрузить свои ладони в эти чудесные пышные волосы, прижать ее к себе и слиться с нею в бесконечном поцелуе, заставить ее потерять голову и так же страстно отвечать ему языком и губами. И все-таки, несмотря на кажущуюся невозможность, Зекери чувствовал, что Элисон уже внутренне готова к этому, и их сладкие минуты не за горами… Но как, черт возьми, ее близость кружит ему голову! А он не должен потерять эту самую голову, не должен. Поступай осмотрительно… — приказывал он себе.
Он заставил себя вернуться к реальности сегодняшнего дождливого дня и изменил тему.
— Сильный дождь идет уже почти час. Если он не прекратится, нам будет очень трудно добраться до дороги.
Зекери показал на поток воды, струящийся из глубины пещеры и стремительно падающий вниз на гигантские валуны большой чаши водопада в шести футах под ними.
— Пока еще вода прозрачная. Надо следить за рекой. Если поток помутнеет или начнет прибывать, то у нас останутся только считанные минуты — добежать до дороги.
Когда он переключил свое внимание на опасность, исходящую от реки, Элисон волей-неволей пришлось оставить свои восхитительные ощущения и сосредоточиться на том, что он говорил, кивая ему в ответ.
Но опасность, которую таила в себе вода, никак не доходила до ее сознания. Она слушала не слыша. Поток чувств, казалось, размыл все ее тело, и в то же время она была целой и невредимой, а главное — не испытывала ни тени страха. Она была свободной! Какое удивительное свежее новое чувство — радость от сознания собственной свободы! Это казалось невозможным, но если он поцелует ее еще раз так, как только что, ничто уже не остановит ее — она ответит ему страстно и нежно. Элисон не могла прийти в себя.
— А что с теми людьми, которые преследовали Луизиту? Может быть, они уже проехали по дороге мимо? — спросила она, наконец.
— Не знаю. Давай подождем еще минут двадцать, а затем опустимся и попытаемся вытащить джип.
Она взглянула на часы: почти одиннадцать.
— Может быть, мы прежде позавтракаем?
Он засунул маленький пистолет за пояс, а большой положил в карман куртки и подошел за нею к костру. В ее присутствии у него всегда разыгрывался волчий аппетит.
— Мы сейчас поедим и отправимся на дорогу, — сказал он Луизите.
Луизита поднялась, взяла свою кошелку и поднесла ее вместе с завернутыми в холстину лепешками к костру. Со дна кошелки она достала пачку патронов двадцать второго калибра.
Глаза Зекери радостно заблестели при виде такого богатства. Луизита вложила гильзы в его ладонь.
