и ей, что уж скрывать, это удалось. Он согласен продавать все к чертовой матери, и мотать из этого города куда подальше.
Только оставался вопрос: куда ему уезжать?
Родная дочь от него отказалась давно. Неродная не простит ему слов, сказанных в запале, да и не будет он прощения просить. Не будет и все!
Да, он сожалел о своих словах. Да, сожалел о том, что он привнёс свою лепту в ее душевное и физическое состояние. Но, он не понимал. Просто не понимал, почему Таня так быстро согласилась на это проклятое предложение?
Она могла бы дать ему больше времени и, успокоившись, он и сам бы, наверное, пришел к выводу, что это лучший из возможных вариантов.
Только вышло все так, как вышло.
Его грызла вина. Но ехать к ней и, как нашкодивший собачонка, просить простить и принять?
Нет уж, увольте. Он этого наелся, еще, когда женат был.
Да, докатился, сравнил Таню с бывшей женой. Обе были ему родные. Только Таня как дочь родная. И любил он ее по-своему, волновался.
И по морде получил заслуженно.
Но то, что две его дочери натравили на него Савицкого, немыслимо просто.
За каких-то три дня, этот уникум по решению проблем, сделал невозможное.
Правда, почему-то не уехал, а значит можно скоро ожидать очередное пришествие.
– Шли бы Вы, Маргарита… куда-нибудь отсюда. Что вам тут сидеть?
– А мне, знаете ли, хорошо сидится. И даже посмотреть есть на что: недосмотрела в детстве «В мире животных», – она многозначительно окинула его заинтересованным взглядом.
Черт! Это не женщина, а сущее наказание. Пожирает его глазами. И на чистых рефлексах сразу расправил плечи, грудь колесом встала. И только, когда понял, для чего была эта демонстрация, остановился и задумчиво на нее уставился.
А ведь красивая. Ухоженная, лощеная. Цепкий умный взгляд светло-карих глаз следил за каждым его шагом. Она смотрела с интересом и ожиданием. Ждала от него какого-то шага, действия. И он был бы полным идиотом, если бы не понял, в каком направлении ему нужно шагать, чтобы эта женщина была довольной.
На старости лет ему вдруг захотелось женской ласки и тепла. Нежности.
Понял вот сейчас, что не просто от какой-то абстрактной женщины, а вот именно этой. Строгой. Стойкой. Умной.
Маргарита отчитала его, как молокососа, за то, как он обошелся с Таней. И за то, что не соглашается на выгодное предложение. Предрекала ему большие неприятности, если он решит стоять на своем, до конца.
А еще она его касалась. Вроде, невзначай. Но он помнил ее чуть прохладные ладони на своем предплечье, и то, какие желания в нем вызвало невинное касание.
– Это Вы мне так сейчас комплимент сделали или наоборот?
– Обычно комплименты делают мне, но так уж и быть можете считать, что Вы исключение.
– Почему Вы до сих пор здесь? – после его вопроса и отнюдь не добродушного взгляда, женщина вся подобралась, будто готовилась к прыжку.
– А что может делать красивая, свободная женщина, в обществе не менее красивого и свободного мужчины? – кокетливо посмотрела на него, улыбнулась лукаво, а потом стала вдруг серьезной, – А вообще, слежу, чтобы не натворили глупостей, пока готовят пакет документов.
– Ах, ну да, Вас ждет процент от удачной сделки. Как я мог забыть.
– Я бы могла сейчас обидеться, но не буду. Вы мужики, вообще любите обижать тех, кто вам дорог. Так что, пожалуй, отнесу Ваше высказывание в несколько другую категорию.
Саныч слушал ее, но не слышал. Думал о своем, но и о ней тоже.
Куда он может податься после того, как продаст «Меридиан»? И с кем?
– Ты поедешь со мной, если позову? – вдруг спросил он, требовательно смотря ей в глаза. Держал взгляд, не давал ей отвернуться и спрятаться от него, – Поедешь?
– Смотря, для чего. Если потому что ты вдруг понял, что остался совсем один, то нет. Не поеду.
– А если я просто хочу, чтобы ты была рядом? – он свободно перешел на «ты», убирая между ними невидимую дистанцию.
– Так ты все-таки хочешь или пока не уверен?
– Уверен. Я хочу попробовать дать нам, себе шанс. И хочу попробовать именно с тобой.
К сожалению, ответить Рита не успела, в кабинет без стука распахнулась дверь, и появилось новое действующее лицо. Савицкий Артем Артурович.
Мужчина остановился в дверях и подозрительно окинул их взглядом, но никаких острот откалывать не стал. У него в руках была какая-то папка, и он небрежным жестом кинул ее на стол Саныча, когда прошел вглубь кабинета.
– Полистаете на досуге. Советую читать внимательно, это ваш последний шанс что-то исправить.
Саныч не стал бегом хватать папку и читать, что в ней. Пока он слушал, так же, как и Рита, с большим интересом.
– Татьяна и Кирилл больше не Ваша забота. Никаких ваших людей не должно быть с ними рядом, даже если они просто будут наблюдать. Как только мои люди их заметят, получите своих парней обратно в мешках. То же самое касается и тех, кто наблюдал за Мариной Александровной и Ильей: увижу кого, – готовьте гробы. Я предупредил. Что делать дальше, решать Вам.
– Ты, щенок, мне угрожаешь? – Саныч угрожающе двинулся к этому зарвавшемуся, в конец, мужику.
– Прекрати! – Рита бросилась ему наперерез, уперлась своими прохладными ладонями в его грудь, и твердо стала перед ним, явно говоря своей позицией, что никуда и с места не сдвинется, пока он не успокоится, – Прекрати, пожалуйста.
Она умоляюще смотрела на него своими янтарными глазами, и он ясно видел, что она беспокоится за него и за его будущее. И вправду, что ли, влюбилась в него? И он сам, почему то, застыл под ее руками и внимательно вглядывался в янтарь глаз, пытаясь там что-то отыскать.
– Правильно. Послушай умную женщину. Я, может и щенок, но тот щенок, который при всех твоих возможностях, спокойно закатает тебя в асфальт и воздаст хвалу великим фильмам про гангстеров. Уж не знаю, за что тебя любят такие женщины, но больше никаких промахов тебе никто спускать не будет. Выход лежит у тебя на столе,– не устроит он, тогда ты свою семью никогда не увидишь.
Мужчина на пятках развернулся и невозмутимо вышел из его кабинета, тихо прикрыв за собой дверь.
Саныч подошел к столу, и взял папку. Но руки дрожали, и свое состояние он скрыть не смог.
Рита мягко забрала у него папку из рук и открыла. Минуты две она пролистывала бумаги, быстро читала, по мере прочтения улыбка все больше и больше расползалась
