— Ладно…
Придвигаюсь ближе и, заправив локон за ухо, тянусь к нему губами. Знаю, для Руслана мои поцелуи имеют особый смысл. Каждым из них я подтверждаю свое прощение и признаюсь ему в любви.
Когда-нибудь, через десять или двадцать лет, мы, возможно, станем обычной супружеской парой. Будем растить наших детей, внуков, радоваться каждому дню и навсегда забудем о нашей трагедии.
Но не сейчас. Сейчас мы погружены друг в друга с головой, жадны до каждой минуты, проведенной вместе, и трепетно лелеем наши чувства.
Рождение Наташи, нашей дочки, мы восприняли как благословение Небес. Я видела слезы мужа, когда он взял ее на руки, я видела его взгляд, когда он смотрел, как я кормлю ее грудью.
Эти моменты оказались лучшим лекарством от душевных ран. Я хочу их прожить еще не один раз.
Прижавшись друг к другу губами, мы на краткий миг замираем. Этот контакт прошивает нас обоих насквозь. По телу пробегают токи и ударяют в самое сердце.
Я люблю тебя, Руслан. Сильнее с каждым днем. Сильнее, чем раньше.
Кто-то назовет меня дурой, кто-то возмутится, кто-то ехидно усмехнется, а мне плевать. Я научилась не зависеть от чужого мнения и не верить предрассудкам.
На нашей второй свадьбе, кроме Резниковых, не было гостей. Только они искренне за нас радовались.
Мы расписались в будний день в районном загсе за две недели до моих родов. Руслан каждую неделю делал мне предложение, а я каждый раз отвечала, что подумаю. Когда на «подумать» не осталось времени, я сдалась.
На мне было голубое платье для беременных, в руках букет из нежных кремовых роз, на пальце — новое обручальное кольцо. А я была самой счастливой невестой.
Наши кольца Руслан зачем-то хранит в сейфе, я видела их там вместе с моей шпилькой, которую я обронила на презентации. Для чего она ему, остается только догадываться.
— Ура! Папочка проснулся! — оглушает визгом Ната, — пойдемте кушать блинчики!..
— Может, поспишь еще?.. — спрашиваю, скользя губами по мягкой щетине.
— Вечером пораньше ляжем, — шепчет, целуя ухо, — Ната сегодня у бабушки ночует?
— Да…
Дочка соскакивает с отца и, спрыгнув с кровати, бодро стучит пятками в сторону двери. Мы же позволяем друг другу понежиться еще несколько секунд. Прижимаюсь к нему всем телом и целую шею.
— Маша… соскучился, пздц!..
— У меня задержка, Руслан, — произношу тихо и, задрав голову, жадно вглядываюсь в его глаза.
В них целый океан эмоций, которые возносят меня на Небеса. Потом жаркие объятия и нежные поцелуи.
— Еще одна дочка? — уточняет охрипшим от волнения голосом.
— Я хочу сына.
— Нет, Машунь… дочка.
БОНУС
Руслан.
Еще 5 лет спустя.
На часах за полночь. Оперевшись кулаками в подоконник, жду, когда у ворот дома остановится наш джип. Наконец, темноту пробивает свет фар приближающейся машины. До слуха доносится агрессивное рычание мотора и, наконец, я его вижу.
Пассажирская дверь открывается, являя моему взору светлую макушку, и я тут же срываюсь с места. Стараясь передвигаться бесшумно, выхожу из нашей спальни, быстро пересекаю небольшой холл второго этажа и по лестнице спускаюсь вниз.
Услышав, как щелкает дверной замок, складываю руки на груди и подпираю плечом дверной проем между гостиной и прихожей.
Маша тоже старается не шуметь, открывает дверь, переступает порог и ставит у ног небольшой дорожный чемодан.
А потом поднимает голову и встречается со мной глазами. И все, бл*дь, попадаем вдвоем в центр торнадо. Молча смотрим друг другу в глаза, ориентируясь в образовавшемся между нами биополе, как две, настроенные друг на друга антенны.
Я не знаю, что это за мистика, но я чувствую ее лучше, чем самого себя. Я умею читать ее мысли и пропускать через себя ее эмоции. Она говорит, я врос в нее корнями.
— Как долетела? — спрашиваю негромко.
— Отлично, — поведя плечом, тянет вниз один конец легкого шарфа, — летать бизнес — классом всегда комфортно.
У жены была командировка в столицу, подготовка к международной конференции, на которую она заявлена спикером. Я горжусь моей девочкой.
— Волков тоже бизнес — классом летел? — интересуюсь делано равнодушным тоном.
Мы давно перевернули ту страницу нашей жизни, но мысль о том, что начальник моей жены прикасался к ней, сидит в моем мозгу занозой.
— Конечно, летел… — поворачивается ко мне спиной и разрешает помочь снять пальто, — он, его жена и их горластый сынок.
Ответ меня более чем устраивает. Виктория, жена Волкова, очевидно, тоже держит руку на пульсе.
Бросаю пальто на банкетку, а Маша, томно вздохнув, изящно наклоняется и, вжавшись ягодицами прямиком в мой твердеющий пах, расстегивает молнии своих сапог.
Мать твою… я думал, мы хотя бы доберемся до кровати. Но теперь вряд ли. Эти три дня показались мне вечностью. Я слишком скучал.
Кладу обе руки на Машины бедра и резко дергаю на себя. Стонем в унисон. Выпрямив спину, она откидывает голову на мое плечо и медленно рисует тазом восьмерку.
— Дети спят?
— Да. Обе дрыхнут без задних ног…
— Точно?
У меня перед глазами все плывет, член, рискуя порвать штаны по шву, стоит колом, яйца ноют от напряжения.
— Абсолютно.
Развернув голову, Маша цепляет губами мой подбородок, добирается до губ, высовывает язык. Я тоже. Касаюсь его, обхватываю губами и впиваюсь в ее рот. Целую глубоко, одновременно руками задирая подол платья.
— Маша… бл*дь, что творишь со мной?..
Толкаю к стене, в которую она упирается двумя руками и, рванув тонкий капрон, разрываю на ней колготки.
— О, черт… — шипит, прогибаясь в пояснице, — быстрее…
Глажу ее между ног через кружево белья, целую ушко, затылок, выступающие на шее позвонки.
— Руслан, пожалуйста!..
Отодвигаю в сторону ластовицу ее трусов, спускаю штаны вместе с боксерами и, обхватив ствол пальцами, толкаюсь в нее до упора.
— Божжжееее… не останавливайся, Рус… умоляю…
— Грудь оголи.
Упираясь лбом в согнутую в локте руку, второй расстегивает пуговицы платья, разводит ткань в стороны и спускают чашечки бюстгальтера вниз.
Обхватываю тяжелую грудь ладонью, мну, оттягивая соски, и начинаю в ней двигаться. Маша еле стоит, трясется вся от желания, изгибается, стонет тихо, двигает тазом мне навстречу.
Чувствую, что она уже близко, завожу руку вперед и пробегаюсь пальцами по ее самым чувствительным точкам. Низ живота, внутренняя поверхность бедра, набухшие губки, клитор…
На последнем заостряю свое внимание, заключаю между указательным и средним пальцами, приостановившись, нежно массирую, перекатываю и давлю на него в самый центр.
Маша кричит в прикушенную ладонь и начинает содрогаться всем телом.
— Кончает девочка моя… — шепчу в ухо, — для меня кончает…
Самого накрывает с головой, не дожидаясь, когда она окончательно придет в себя, долблю до взрыва. Глохну, слепну на несколько мгновений. Машины спазмы добавляют остроты ощущениям и продлевают наслаждение.
Затихаем.
Жена шумно дышит, уронив голову на грудь, я бережно прижимаю к себе ее обмякшее тело.
— Я очень соскучилась…
— Я так и понял, — отвечаю, зарываясь носом в растрепавшиеся волосы, — я тоже…
Выхожу из нее, натягиваю штаны и, поправив ластовицу трусиков, опускаю подол платья и разворачиваю Машу к себе.
Она расслабленно улыбается, но в хмельных глазах еще плещется наслаждение. Обняв за шею, она доверчиво льнет ко мне всем телом. Трепетно ее к себе прижимаю.
Я слишком хорошо помню то время, когда подобное мне было недоступно. Когда о доверии с ее стороны я мог лишь мечтать.
Теперь, получив назад этот ценный дар, я берегу его как зеницу ока. Моей жене не в чем упрекнуть меня.
— Устала?
— Есть немного…
— Голодная? Мама там полный холодильник нам наготовила. Хочешь?
— Нет, я в душ и спать…
В душ идем вместе. Раздеваемся, заходим в просторную кабину и… снова доказываем друг другу, как сильно скучали.
