огибаю горы коробок в коридоре и гостиной, где он оставил свой телефон.
Перепрыгивая через коробку на обратном пути, я бросаю его телефон на кровать как раз перед тем, как тот перестает звонить.
Кингстон проверяет пропущенные звонки и кладет телефон на прикроватный столик.
— Возвращайся в постель, Би.
— Это важно? Тебе нужно идти?
Он приоткрывает одно веко.
— Ты пытаешься вышвырнуть меня из моей собственной постели? — Быстрым движением, которое я бы не сочла возможным для того, кто не совсем проснулся, Кингстон хватает меня за руку и тянет на себя. — У меня есть идея.
Я упираюсь локтем ему в грудь и подпираю подбородок рукой.
— Мне нравятся твои идеи.
— Как насчет того, чтобы мы сделали мою кровать нашей кроватью.
— Ты… просишь меня переехать к тебе?
— Не совсем так. Эта квартира чертовски маленькая.
— Я так и знала! Ты не хотел переезжать сюда. Ты сделал это для меня!
Выражение его лица становится серьезным.
— Я бы жил в коробке из-под обуви ради тебя. Без вопросов.
Я улыбаюсь и нежно целую его.
— Это так мило.
— В любом случае, я подумал, что мог бы вернуться в большую квартиру с тобой.
— Ты хочешь жить вместе? Я только вчера съехала из родительского дома. И вроде как надеялась побыть еще немного в одиночестве, прежде чем остепенюсь.
Он хмурится.
— Я думаю, в этом есть смысл.
— Но…
Он целует меня.
— Никаких «но». Я думаю, это умно. Так что я останусь здесь, пока ты не будешь готова, а потом мы переедем в квартиру побольше.
— А что делать с этой? Сдать в аренду?
Он хихикает.
— Черт возьми, нет. Мы снесем стену и превратим эту квартиру в пристройку.
— О, как офис?
— Думаю, что больше похожее на шкаф.
— Ну, конечно.
Его телефон звонит снова, и парень принимает вызов.
— Что? — сердито спрашивает он.
Человек на другом конце провода — мужчина, но это все, что я могу сказать из того небольшого бормотания, которое слышу.
— Да, я скоро спущусь. — Кингстон заканчивает разговор и бросает телефон на тумбочку. — Ты права. Мне нужно идти.
— Я же говорила тебе! Скажи тому, кто тебя ждал, что это не моя вина.
— Значит, я не могу сказать ему, что ты связала меня и использовала как своего сексуального раба, пока я не потерял сознание?
— Черт возьми, теперь ты знаешь, каким должен был быть план на сегодняшний вечер. Полагаю, мне придется придумать что-нибудь еще…
— О, нет, не стоит менять планы. — Он встает с кровати, потягивается и стонет, как будто его мышцы болят и протестуют после вчерашнего секса. — Я позабочусь о том, чтобы уйти с работы пораньше, чтобы дать нам больше времени. — Он подмигивает мне, прежде чем отправиться в душ.
— Надеюсь, тебе нравятся пушистые наручники!
— Чем пушистее, тем лучше!
Я думала, что несчастный случай лишил меня возможности жить счастливо.
Но с Кингстоном я начинаю верить в возможность того, что эта жизнь, та, что после, может быть еще лучше.
Кингстон
— Грузовики должны прибыть в семь часов, так что я планирую быть там с двойным эспрессо в шесть. — Анжелика смотрит на меня поверх айпада. — Есть вопросы, босс?
Я бросаю последний взгляд на законченную доску визуализации для вестибюля «Норт Индастриз». Анжелика и Тодд отлично справляются с упорядочиванием вещей, вводом цифр и измерений в компьютер. Я оставляю эти вещи на их усмотрение и лучше всего работаю с визуальными эффектами. И мне действительно нравится план, который мы наметили на завтра. Все должно быть идеально. Вложив все свое свободное время в этот проект, я готов закончить его и оставить позади.
— Никаких вопросов. Думаю, мы готовы.
— Габби принесет нам ужин сегодня вечером? — спрашивает Тодд с блеском возбуждения в глазах. — Эти фрикадельки — настоящая бомба.
— Не сегодня. — Я проверяю свой телефон, чтобы узнать, отправила ли она сообщение. Обычно мы остаемся на связи весь день. Габриэлла пишет мне во время перерыва в больнице и по дороге на балет, а я ей каждый раз, когда отрываюсь от того, над чем работаю, при каждом удобном случае. — Давайте закончим пораньше. Поспите немного. Завтра будет долгий день.
Уже почти пять, когда я запираю здание и поднимаюсь наверх. Габриэлла уже должна была вернуться с балета. Возможно, мне даже повезет застать ее до того, как она примет душ. Мне нравится предлагать свою помощь в очищении труднодоступных мест.
Перспектива Би всей в мыле и мокрой заставляет меня подниматься, перепрыгивая по две ступеньки за раз. Ее дверь не заперта, поэтому я стучу один раз и вхожу внутрь. Я уже работаю над пуговицами на своей рубашке.
— Надеюсь, ты грязная, Би! Потому что я планирую сделать тебя еще грязнее, прежде чем вылизать до… — Я резко останавливаюсь, проходя мимо кухни.
Габриэлла в своем танцевальном костюме, ее волосы зачесаны назад и влажные от пота, глаза широко раскрыты от ужаса. Рядом с ней в костюме-тройке, который, судя по покрою, определенно итальянский, стоит ее отец.
Я никогда не забуду его холодный, полный ненависти взгляд.
Тот же самый, который сейчас нацелен прямо на меня.
— Мистер Пенн-Стерлинг… — Я с трудом сглатываю. — Что вы здесь делаете?
Ее отец прищуривает глаза, глядя на обнаженную часть моей груди, и его губы кривятся от отвращения, когда его взгляд возвращается к моему.
— Ты уверена насчет этого парня? — Он явно разговаривает со своей дочерью, но его взгляд остается на мне.
Габриэлла вздыхает.
— Да, папа. — Она подходит ко мне и произносит одними губам: «Твоя рубашка», прежде чем встать рядом со мной.
Я пробегаю пальцами по каждой пуговице, застегивая рубашку до самого горла.
— Ты сказала ему.
Она пожимает плечами.
— Конечно.
— Не могу сказать, что одобряю, — рычит ее отец.
— Не могу сказать, что меня это волнует, — возражает она своим нежным голосом, который мне нравиться. — Ты хочешь, чтобы я была счастлива, и Кингстон делает меня счастливой.
По смягчению выражения лица ее отца я вижу, что этот голос оказывает на него такое же воздействие. Но выражение снова становится жестким, когда Габриэлла обнимает меня за поясницу и прижимается ко мне.
Она такая чертовски храбрая. Нужен стальной позвоночник, чтобы противостоять таким людям, как наши отцы.
— Думаю, сейчас самое подходящее время, чтобы сообщить тебе. — Она смотрит на меня с обожанием. — Я влюблена в него.
Ее отец моргает, как будто это новая информация для него. Или, может быть, это не ново, но он только сейчас пытается в это поверить.
Его челюсть
