люблю. Ты нарочно заставил меня через гордость переступить, требуя ответа о переезде сюда и не предлагая при этом ничего взамен. Теперь вернул долг и снова хочешь больше.
— Да-а? — протянула я. — Что, мой любимый мальчик?
Любимый мальчик на первой части моей реплики напрягся, а потом резко растаял. Я буквально ощутила, как расслабилось его тело, стало чуть тяжелее. А еще оказалось, что, когда мой романтичный герой доволен и смущен одновременно, он пыхтеть начинает, как еж.
— Еще! — немного ехидно прошептал он.
Решил отомстить. Ну попробуй, мой пыхтящий герой. Я, может, не такая неожиданная, как ты, но зато я — женщина. А когда женщина признается от души, она это делает незабываемо! Правда, не всегда вовремя, но это уже другая история.
Я уперлась ему в грудь ладонями и заставила перекатиться на спину. Сама села сверху, склонилась к его виску и, почти касаясь губами кожи, проговорила:
— Любимый мальчик.
Чуть отстранилась. На этот раз объектом моего внимания стали его губы. Я прижала ладонь к его щеке и очертила большим пальцем сначала верхнюю, затем нижнюю. Он едва слышно выдохнул.
— Упрямый, удивительный, сексуальный, нежный…
Свет замер и перестал дышать. Я не отрывала взгляда от его рта, но всем существом чувствовала, знала, что он пристально, напряженно смотрит на меня.
— Я люблю тебя. И ты слишком уверен в себе, чтобы не знать, что люблю.
Вот теперь я прямо взглянула ему в глаза. Мгновение он о чем-то размышлял, после чего приподнялся и медленно, осторожно поцеловал.
Месяц спустя
— Солнце скрылось за горизонтом, его последние лучи окрасили облака в золотисто-алый цвет. Вера тихо прикрыла за собой дверь и ступила на веранду, где, опершись о перила, стоял ее возлюбленный. Свет задумчиво любовался закатом и курил трубку…
— Какую трубку? — не поняла я.
— Верка! Сбилась из-за тебя, — возмутилась Карочка. — А ведь сочиняла без запинки.
— Так при чем тут трубка? Свет вообще не курит, — не унималась я.
Мы сидели под стенами Петропавловской крепости, любуясь видом Невы и Троицкого моста.
— Он и ковбойских шляп не носит. А ты не носишь длинных платьев и грубых фартуков. А еще я почему-то подумала, что ты можешь быть суфражисткой, ветеринаром, вегетарианкой и первой защитницей животных. Твоя семья отреклась от тебя из-за отказа выйти замуж за пузатого семидесятилетнего владельца банка. Поэтому ты поставила все на кон и отправилась в далекое путешествие на дикий запад…
— А русской версии нет?
— Из русского я только рекламу какого-то мыла про Настю видела. У нас эта ниша чудовищно пустая. Кроме классиков никого. Короче, не перебивай. Где-то на пути встретила ты его, такого мужественного, одинокого и с ребенком. Он спас тебя, ты спасла его. Какое, кстати, соотношение предпочитаешь?
— Спасения к спасению? — догадалась я о грядущем сарказме в адрес авторов женского чтива.
— Да. Берем скромно один к двум? Или стандартно один к пяти? Или «я у мамы комплекс в кубе», спасаем мужика в соотношении один к двадцати?
— Я сдохну его двадцать раз спасать.
— Зато ближе к эпилогу он заплачет, когда ты изящно, не запыхавшись, не вспотев и даже не матерясь, родишь ему ребеночка.
— Закругляйся!
— Нет, погоди. А злодей? А бой? А экшн? Это надо до взаимных признаний в любви, хотя можно и после. Кто у нас главный плохиш? Рано в закат. Сначала похищение героини злодеем, потом бой спасителя со злодеем, потом спаситель раненый, но недобитый, торжественно выносит героиню из пожара, в котором сгорает злодей, потом поцелуй, потом закат…
— А роддом?
— А потом роддом. Или ты думаешь, он нашу героиню не беременной выносил?
— А свадьба?
Каринка возмущенно выдохнула.
— Слушай, ты же умная. Придумай сама, куда там свадьбу впихивать.
Я засмеялась.
Мимо проплыла пестрая ладья с викингами, привлекая неизменно уйму внимания среди собравшейся на берегу ребятни. Конечно, викинги пока еще были одеты в джинсы, а поверх льняных рубах носили толстовки или свитера, но даже так, в свой тренировочный заплыв, ребята производили неизгладимое впечатление.
— Представляешь, что через неделю будет тут твориться?
— Представляю. Я Тёма приведу.
— С папой?
— Реконструкторы в пятницу высаживаться на остров будут. В пятницу наш папа работает.
— Ваш папа? — Карина не сводила с меня растерянного взгляда. — Ты сколько спишь с ним уже?
— Месяц, наверное… — я пожала плечами. — Счастливые часов не наблюдают.
— Больные тоже. Вер, ты понимаешь, что я вижу?
— Что Тёма считаю за своего?
— Верный диагноз.
Карина хотела еще что-то добавить, но в мгновение передумала и постаралась скрыть от меня вновь ожившие в ее душе страхи. Напрасно. Я боролась с тем же.
С самого первого знакомства Тём принял меня. Я находила с ним общий язык и пути подхода. В обществе друг друга мы не испытывали дискомфорт. В теории сомневаться в том, кого любишь — кощунство. В реальной жизни — распространенная практика. В конце концов, люди всегда просто люди. Сказочных принцев и принцесс не существует. Все мы подвержены страхам, соблазнам, все мы совершаем ошибки. И Свет — не исключение.
— Знаешь, Кариш, наверное, это странно, — я на секунду замолчала, собираясь с мыслями.
Подруга поняла меня без слов. Она тяжело вздохнула, придвинулась ближе, обняла и склонила мою голову себе на плечо.
— Наверное, это странно, но я не против.
— Осознанно идешь?
— Абсолютно, — я натянуто улыбнулась.
Не настолько самоуверенна, чтобы считать, что Свет не мог искать во мне по большей части маму Тёму, нежели действительно соблазнительную женщину для себя. И конечно, эта мысль, появившись, не давала покоя, пока я не усмирила ее одним простым решением, к которому вполне была готова и в котором с каждым прожитым днем утверждалась все сильнее.
— Артём — мой, независимо от Света, — я вдруг встрепенулась, чего сама не ожидала, подняла голову и взглянула в глаза Каринке. — Он умный. Очень умный, только говорить ни фига не может! У него
