— Браво, Екатерина Васильевна! Вы уложились в восемь минут! Да, вам повезло с подругой! А как вы сообразили?
— Даже не знаю! Постепенно! А потом вдруг… вспомнила лилии… запах очень сильный, и вдруг как вспышка — духи! Это — наркотики?
— Да! Стоило ей попасть в наше поле зрения, как пошла информация. Знаете, есть такой закон накопления информации?
— Знаю, знаю! Значит, только то, что она неосторожно поставила машину чуть ли не рядом с моим домом…
— Нет! Не только! Но… вы своими вопросами ставите меня в неловкое положение! Я не имею права отвечать! — вскричал Леонид Максимович в отчаянии. — Вы толкаете меня на должностное преступление! Ну ладно, так и быть… но только никому! Ни-ни! Ни словечка! Разве только Галине Николаевне… Так вот, ваш друг Добродеев явился с повинной!
— Добродеев? С повинной? Он что, тоже с ней?
— Увы! С ней!
— Но почему?
— Причина стара, как мир! Шантаж! Страшная это сила, Екатерина Васильевна. Еще один ваш друг, Лицедей Ненахов, снялся когда-то в порнофильме, причем с мальчиками, что гораздо хуже по нашим моральным меркам. А Веронике попалась в руки одна из копий. Ну и вот, соучастник готов! А с Добродеевым тоже складно вышло… Вы же знаете его — болтлив и самовлюблен… из породы тех, кто ради красного словца продаст все и вся! А тут такая замечательная женщина, как Вероника! Слушает, восхищается, ахает! А потом предъявляет кассету с записью его болтовни. Только это уже не болтовня, а коллекция компрометирующих фактов против сильных мира сего в изложении всеобщего друга Добродеева. Пригрозила, что отправит по почте всем героям его рассказов. Представляете? И вот вам и второй верный помощник! Им обоим цены не было! Один действовал в мире богемы, другой — в мире бизнеса. Ну а кроме того, и деньги немалые… А Добродеев, при всех его достоинствах, человек довольно легкомысленный… из тех, кто сначала делает, а потом… старается не думать о содеянном, надеясь, что оно само как-нибудь рассосется… да и трусоват изрядно. Но окончательно понял, куда вляпался, когда получил задание разобраться с вами… он не спал всю ночь… думал и наконец сообразил, что убийство Алины и Елены и ваше взаимосвязаны… И он оказался перед трагическим выбором: вы или Вероника! Я шучу, Екатерина Васильевна. Не думаю, что он мог причинить вам вред… Не та порода. Он Веронику как огня боялся. И совсем уж было решил удрать, как вдруг вы! Ну… и последующая прогулка на лесное озеро.
— Ну и что теперь? Она арестована?
— Нет. Ей предъявлено обвинение в хранении и продаже наркотиков. Но она на свободе.
— А убийства?
— Убийства нужно доказать. Убийство Алины доказать практически невозможно. Важный свидетель Галкин умер. Убийство Елены… тоже сомнительно… так, домыслы, догадки…
— А что говорит Лицедей?
— Ничего. Лицедей в больнице с обширным инфарктом. Будущее его темно и безрадостно. Если оно у него вообще есть…
— А признание Добродеева?
— Цена ему невелика. Вероника заявила, что он ее оговорил, так как она якобы не уступила его домогательствам. Видите ли, Екатерина Васильевна, свидетелей найти трудно, кто ж вам признается, что употребляет наркотики. И получается, его слово против ее. С хорошим адвокатом… а у нее, поверьте, будет лучший, которого можно купить за деньги. У нее взята подписка о невыезде, чем она была очень недовольна. Переживала, что срывается поездка на курорт, куда-то на юг Европы.
— И ничего нельзя сделать? Вас — целая армия, и вы так беспомощны?
— Ну, не так уж и беспомощны. Но закон в руках ловкого судейского — о, это большая сила!
— Ну ладно, Алина — это давно было, с Еленой — не все ясно, но убийство Ларисы? Там же столько следов осталось! Неужели вы позволите ей выйти сухой из воды?
— Успокойтесь, Екатерина Васильевна! Не расстраивайтесь. Будем работать… Я тут несколько сгустил краски, чтоб вы прочувствовали, как нам трудно живется, а вы сразу и поверили! Хотя, конечно, наша служба не мед.
— Леонид Максимович, а у нее с психикой все в порядке?
— Я все ждал, когда же вы спросите о ее психике. Она нормальна. Но лечилась у психиатра. Я видел ее карточку — повышенная возбудимость, немотивированная агрессивность… в общем, целый букет. Кстати, ее муж трагически погиб шесть лет назад…
— Как?
— Задохнулся в гараже. Кто-то захлопнул дверь… решили, что несчастный случай, дети, возможно, играли рядом…
— А она где была?
— Представьте себе, дома! Не пыталась сбежать, не отправилась ночевать к подруге или к изголовью больной мамы. Сказала, якобы даже не знала, что муж вернулся. И что самое интересное — в гараже было установлено передающее устройство на случай грабежа, а в гостиной — приемник, по которому слышно все, что там происходит!
— И вы думаете, что она слышала, как он там…
— Вполне допускаю! Правда, она сказала, что устройство это целую вечность не включалось.
— Она ненормальная! Я уверена, что Ларису убила именно она! Извращенная садистка! Но вы же не можете судить ее, если она психически неполноценна! Значит, ей все сойдет с рук?
— Я не сказал, что она психически неполноценна. Я сказал о ее наклонностях. Это далеко не одно и то же.
— Но вы же сами сказали, хороший адвокат…
— Тоже верно! Но… поживем — увидим! Ох, заболтался я с вами! Восьмой час!
— Постойте! А Добродеев?
— О, Добродеев! Этот мне определенно нравится! После неудачного покушения на вас на лесном озере…
— Он признался, что пытался меня убить?!
— Нет! Кто ж в таком признается! Хотя вряд ли, не думаю… И я, как уже сказал, склонен ему верить.
— А зачем он тогда повез меня на озеро?
— Ну, чтобы, как он говорит, отчитаться перед начальством. Неудачное покушение все-таки лучше, чем никакое. А вообще он ничего не собирался предпринимать и подумывал о бегстве. Но вы так удачно попались ему на глаза, что грех был не воспользоваться случаем… А после поездки на озеро ушел в подполье — на целых четыре дня, говорит, «выдерживал мучительную борьбу со своей совестью». В итоге совесть победила, и он пришел к нам. Я думаю, он прятал золотишко и деньги на всякий случай.
— А если б меня убили за эти четыре дня?
— Екатерина Васильевна, мы с вами мыслим одинаково! Я задал ему тот же вопрос… Ну, он нашел десятка два убедительных доказательств тому, что этого не должно было случиться никогда, потому что не должно было случиться никогда, и прочая, и прочая. В детстве, помнится, я учил стишок про бедного Ваню, который был трусоват… Ваш бедный друг, Алексей Добродеев, страдает той же слабостью. Еще вопросы будут?
— Будут. Вернее, будет.
