Подъехал белый лимузин, уткнулся носом в тротуар, словно Моби Дик[3], и толпа разом стихла. Инстинктивно поклонники сразу поняли, что это тот самый автомобиль, которого они ждали. Все затаили дыхание. В следующий момент толпа снова разразилась дружными приветствиями — из машины вышел Стив Романо, красивый до умопомрачения в белом фраке с белым галстуком-бабочкой поверх черной шелковой рубашки, ослепительно улыбающийся зрителям. Вот он повернулся к машине, с небрежным изяществом протянул длинную сильную руку и едва заметным движением подтолкнул в свет прожекторов ту, которую все ждали с таким нетерпением, пытаясь решить главную загадку сегодняшнего дня — в чем будет одета Изабель? Знаменитость номер один…
Изабель слегка покачнулась на высоких каблуках.
Стив подхватил ее под локоть, поддержал. После минутной благоговейной тишины толпа разразилась бурными аплодисментами.
Изабель выглядела поистине внушительно — она решила, что нет никакого смысла скрывать очевидное — и в то же время величественно. Пышные черные кудри схвачены серебристой лентой, лицо обрамлено мягкими тонкими завитками. Платье было специально сшито для этого случая знаменитой мадам Ла Ветта, которая создавала роскошные туалеты на один раз для самых шикарных заказчиков. Платье из легчайшей черной тафты волнами спускалось до самой земли. Его глубокий вырез приковывал внимание к пышной груди Изабель, которая теперь вызывала почти благоговейное восхищение.
Они стояли рядом, рука в руке, ослепительно улыбаясь. Прекрасная пара. Стив наклонился к Изабель и запечатлел на ее губах нежный поцелуй. Фотографы буквально обезумели. Потребовали повторить. Стив повиновался. В угоду поклонникам Изабель устроила небольшое представление — прикрыла глаза, изображая легкий обморок, начала обмахиваться руками. Публика безумствовала. Изабель завоевала себе славу всенародной звезды.
Людям казалось, что она такая же, как они. Одна из них.
Доброжелательная, земная, настоящая, любит окружающих ее людей. Они платили ей еще большей любовью и всеми силами старались это показать. Группа молоденьких девушек с длинными прямыми волосами подняла вверх плакат, украшенный орнаментом из маргариток:
«Мы с тобой до конца, Иза!» Толпа поддержала их одобрительными возгласами.
В зрительном зале Изабель сидела между Арран, воздушно-прекрасной в дымчато-голубом шифоне, и Кристиан, темной и загадочной на фоне огненно-красного шелка. Арран прилетела на премьеру фильма и собиралась остаться до рождения близнецов. По другую сторону от Арран сидел Бад Иверс. Стив Романо устроился рядом с Кристиан. Последнее время пресса часто связывала их имена. Внешне они казались хорошей парой. А кроме того, в их отношениях публика видела что-то скандальное, приятно щекочущее нервы. Подумать только — зачал близнецов с одной из сестер, а теперь завел роман с другой! Притом что сестры, по всей видимости, продолжают оставаться в дружеских отношениях между собой.
Может быть, они его делят? С другой стороны, чего еще можно ожидать! Это же Голливуд.
Все пятеро смотрели фильм с разными чувствами.
Бад Иверс — в основном с гордостью, которая, однако, временами сменялась раздражением по поводу неудачного кадра или сожалением об упущенных возможностях.
Арран и Кристиан, забыв и об Изабель, и о Стиве, затаив дыхание, следили за перипетиями фильма, мучениями Марии, ее отца, за фанатичным бандитом Энрико Диасом.
Стив Романо рассматривал себя во всех подробностях, отвлеченно, как на медицинском осмотре, замечая каждый штрих, каждый нюанс в своей игре и внешности.
Может быть, вот эту едва заметную складочку под подбородком следует убрать, и лучше раньше, чем позже?
Одно, во всяком случае, не вызывает сомнений — он больше никогда не будет сниматься в паре с Изабель.
Слишком часто она его переигрывает.
Изабель же с трудом узнавала себя на экране. В знаменитой теперь сцене драки на мокрой траве мексиканских джунглей действовала какая-то другая, незнакомая Изабель — худая, разъяренная сверх всякой меры. Сейчас она пыталась восстановить в памяти свои чувства в тот момент, когда кусала, царапала его, била коленом в живот. В конце фильма, когда полицейские ударами прикладов свалили Энрико на землю, Мария склоняется над ним, легонько касаясь пальцами его окровавленной груди. Смотрит на отца и не узнает его. Изабель же в этот момент смотрела на себя и думала: неужели это и в самом деле я?
На экране поползли финальные титры под тихие, призрачные звуки флейты. Публика безмолвствовала до тех пор, пока эти звуки не набрали силу. После этого раздался как бы всеобщий дружный вздох, — затем — гром аплодисментов.
— Кажется, удача, — пробормотал Бад Иверс.
— Ну, девочки, за успех!
Пробка ударила в крышу автомобиля. Стив наполнил бокалы — Изабель, Арран, Кристиан и свой. Они подняли тост.
— Фу-у-у! — шумно вздохнула Изабель.
Она беспокойно задвигалась на мягком кожаном сиденье, не находя удобного положения для своего утомленного позвоночника. Последнее время она могла либо сидеть очень прямо, либо стоять, либо лежать плашмя.
Сейчас огромный живот торчал у нее прямо перед глазами, твердый, как камень. И там постоянно что-то происходило. Она чувствовала сильную жажду. Залпом осушила бокал. Стив снова наполнил его.
— Празднуй, имеешь право! Сегодня твой день, — добавил он с неожиданным, несвойственным ему великодушием.
Внезапно Изабель захотелось плакать. Все осталось позади. Съемки закончились, фильм вышел на экраны.
Возможно, он сделает ее звездой, но он разбил ей сердце.
Скоро и беременности придет конец. Начнется совершенно новая жизнь. Она станет другим человеком.
Изабель-звезда. Изабель-мать. Одинокая Изабель…
На улице перед домом продюсера фильма Сая Грина их ждала очередная толпа фотографов. Изабель еще немного попозировала — со Стивом, с Кристиан, с Арран и в одиночестве. Потом позировала в доме — для приглашенных представителей прессы.
Она выпила еще шампанского. Почувствовала головокружение. Легкая боль в верхней части позвоночника переместилась ниже. Ей захотелось в туалет.
— Каждые пять минут хочется в туалет, — раздраженно пожаловалась она Арран. — Ты можешь себе представить, что это такое, когда у тебя внутри сидят два человечка?
Арран и Кристиан повсюду сопровождали ее.
Огромная ванная комната для гостей в доме Сая Грина была сплошь увешана зеркалами.
— Ух ты! — выдохнула Арран. — Видели вы когда-нибудь что-нибудь подобное?
— У меня от этого кружится голова, — пожаловалась Изабель, глядя на перекрывающие друг друга отражения своей слоноподобной фигуры. — Кому это надо… видеть себя в зеркалах, когда писаешь?
