Арран и Кристиан повсюду сопровождали ее.
Огромная ванная комната для гостей в доме Сая Грина была сплошь увешана зеркалами.
— Ух ты! — выдохнула Арран. — Видели вы когда-нибудь что-нибудь подобное?
— У меня от этого кружится голова, — пожаловалась Изабель, глядя на перекрывающие друг друга отражения своей слоноподобной фигуры. — Кому это надо… видеть себя в зеркалах, когда писаешь?
— Ну не будь же такой приземленной, — засмеялась Арран. — Это кабинет доктора Калигари. Сюда входишь одним человеком, а выходишь другим. Это как четвертое измерение.
Она вскинула вверх тонкую руку, помахала. Десятки Арран помахали в ответ.
Кристиан сидела на краю огромной черной ванны из оникса, окруженной целой плантацией карликовых пальм.
— Не понимаю, зачем было ехать на натуру в Мексику. Вполне могли бы снимать здесь.
В многочисленных зеркалах на стенах и на потолке отражалась Изабель, которая пристально смотрела вниз на черно-белые изразцы пола. Потоки жидкости стекали в ее туфли от Чарльза Джордана.
— Черт! Кажется, я ошиблась в сроках. О Господи!
Арран, Кристиан! Кажется, я…
— Она рожает! — воскликнула Арран.
После этого все закрутилось очень быстро.
Кристиан оставила Изабель с Арран в ванной комнате и побежала вниз искать телефон. Первым, кого она увидела на нижней площадке лестницы, был Стив Романо. Едва взглянув на нее, он понял, что происходит.
— Ничего не говори, — спокойно произнес он. — Я тебе сам все скажу. Я знаю, что надо делать. У меня девять младших братьев и сестер. Пойди позвони врачу, потом выведи ее из дома. Я буду ждать в машине. Мы доставим ее в больницу быстрее, чем любая «скорая помощь».
Через некоторое время Кристиан удалось разыскать доктора Уолса на каком-то обеде в Беверли-Хиллз. Он уже видел блистательное появление Изабель и Стива на премьере по телевизору в одиннадцатичасовых новостях и слышал, как ее называли второй Ломбард, а его — вторым Гейблом.
Стив с Бадом Иверсом посадили Изабель в машину.
Стив настоял на том, чтобы сопровождать ее в больницу вместе с сестрами, так как водитель слишком нервничал.
— Спокойно, парень. Это ее первые роды, так что. дело кончится не скоро.
Они промчались на Малголланд-драйв, оставив позади конвой из разноцветных машин — это пресса и фотографы пытались не упустить самую волнующую историю для сегодняшних вечерних новостей.
— Я слышала, фильм вызвал настоящую сенсацию, — воскликнула симпатичная тридцатилетняя женщина-анестезиолог, устанавливая капельницу с обезболивающим средством. — Поздравляю.
Изабель пробормотала что-то в ответ, наблюдая, как вздымается и опускается ее огромный розовый живот.
Ворвался доктор Уолс, во фраке и с бабочкой.
— Ну, Изабель, вижу, вы готовы на все, чтобы только привлечь к себе внимание.
Он раздвинул ей ноги, заглянул внутрь. Быстро пошел к выходу.
— Увидимся в родовой палате.
Через некоторое время, когда схватки немного утихли, ее повезли по коридору. Она лежала на каталке, бездумно глядя на потолок и ощущая тепло в ногах, одетых в шерстяные носки. Только ноги она и ощущала из всего своего тела. Она их не видела за горой движущейся, борющейся плоти, которая, казалось, не имела к ней никакого отношения.
Она перестала думать, перестала волноваться. Дети Стива, или Рамиреса, или Дэвиса… какое это имеет значение? Хотя уродцев, конечно, рожать не хочется.
Стив Романо, несомненный герой этого вечера, ждал в приемной больницы, сдерживая напор журналистов и фотографов и в полную меру наслаждаясь тем, что он сейчас в центре внимания.
— Чудесно! Прекрасно!
Доктор Уолс так и светился гордостью, словно это он был отцом ребенка. Поднял на руках что-то серое, почти безжизненное.
— Посмотрите, ну разве она не прелесть!
Девочка, тупо подумала Изабель.
Через некоторое время появился второй ребенок — мальчик. Крошечный, дрожащий.
— Вот и он! — вскричал доктор. — Что за чудесный малыш! Восхитительный!
Младенцев обмыли, завернули в пеленки, закутали в шали и вернули Изабель. Вдохнув кислорода, они порозовели и стали больше похожи на человеческие существа.
Она осторожно прижимала их к себе, всматривалась в крошечные лица, в темные, еще невидящие глаза, гладила слипшиеся черные волосы. Ей сказали, что они скоро выпадут и на их месте появится светлый младенческий пушок.
Наступил момент, которого она ждала и боялась почти все семь месяцев. Момент истины…
Изабель всматривалась в лица своих детей. Кто же их отец? Стив Романо, Дэвйс Уиттэкер или Рефуджио Рамиpec? Она так и не находила ответа. Близнецы выглядели просто младенцами, которые в один прекрасный день вырастут и станут взрослыми людьми. Узнает ли она когда-нибудь, кто их отец?
Все газеты пестрели заголовками, рассказывающими историю Изабель. «Звезда на бешеной скорости мчится в больницу», «Близнецы Изабель» и тому подобное.
Одна статья, озаглавленная «Стив — счастливый отец?», поместила фотографию Изабель и Стива в больничной палате. Изабель — сияющая, вся в кружевах, с косметикой на лице, с двумя малышами в пеленках.
Стив — самодовольно улыбается.
Дэвис молча взглянул на фотографию. Так же молча пробежал глазами текст статьи.
1976 год
Арран сидела в телестудии, ожидая своей очереди. Похоже, и она становится знаменитостью. Ее первый роман «Соседка» в мягком переплете разошелся совсем неплохо. Второй, «Ночные звонки», изданный в твердом переплете, пошел нарасхват, и сейчас ожидался аукцион на его издание в мягкой обложке, который, по убеждению Салли Вайнтрауб, сулил прибыль в несколько миллионов.
Кроме того, Салли твердо намеревалась продать права на экранизацию романа. Фильм должен получиться захватывающим, говорила она. В романе рассказывалась история одинокой женщины, терроризируемой ночными телефонными звонками, страдающей от одиночества и безразличия большого города. Описывалось развитие отношений между ней и ее мучителем-психопатом.
Для Арран создание этого романа явилось одновременно процессом очищения. Она чувствовала себя так, словно изгнала наконец из своего организма весь ужас ночных звонков, а заодно и те разрушительные силы, что гнали ее на поиски какого-нибудь Блэкки, Джин-Карло или Молотобойца. Теперь от этих злых сил остались лишь редкие слабые импульсы. Слава Богу, она больше не нуждается ни в каком докторе Энгстроме. Жизнь ее сделала крутой поворот.
В качестве подарка к изданию первого романа «Соседка» Изабель прислала ей пишущую машинку новейшей модели красного цвета. Теперь пальцы Арран летали над клавиатурой в два раза быстрее, чем на старом «Ундервуде» Хельмута Рингмэйдена.
