ища светлую, низкую макушку с очень сочными формами.
Кругом черные, струящиеся платья, как будто сборище «черных вдов». Гера скользил взглядом, пока не зацепился за нежно-бежевое платье. Светлое пятно как будто на фоне его темной жизни. Надежда.
Гера хищно улыбнулся.
Платье на ней было коротким, так что он на ходу снял свою куртку и подойдя к Наде со спины, обвязал рукава на талии, тем самым прикрыв её ноги.
– Что та…– Надя осеклась, испуганно посмотрела на него.
– Этот наряд Ника выбирала? – без привитий спросил он.
– А… здесь дресс-код, а это платье, по её словам, очень милое.
Милое? Оно чертовски невинное, превращало Надю в желанную конфетку- содержанку для толстосумов.
Гера посмотрел по сторонам. Он, по крайней мере, насчитал троих старперов, пускающие слюни на его свинку.
– Но слишком много открывает, – процедил Гера.
– Значит, я хорошо выгляжу?
В голосе Нади звучало напряжение. Гера посмотрел на ожидающий взгляд и улыбнулся, поймал её длинную косу и накрутил кончик на кулак.
– Я бы как поводок использовал, – тихо шепнул он, видя, ожидаемо вспыхнувший румянец.
Надя дернула свои волосы из его рук, и отошла на пару шагов, к другому экспонату. Что, неужели хочет сделать вид, что они не знакомы?
Гера усмехнулся и последовал следом.
Он смотрел, как покачиваются её бедра, и даже закралось подозрение, что делала она это специально. Гера глубоко вздохнул, в горле отчего-то пересохло. Хотелось воды, желательно из губ самой Нади.
На ходу Гера взял стакан с соком, стоящий на специальном подносе с какой-то мелкой закуской. Отхлебнул и поморщился от кислоты, опалившей желудок.
– Ты так и будешь ходить за мной? – тихо спросила Надя, слегка повернувшись. – Тебе здесь ничего не интересно?
– Интересно, – глухо прохрипел он, оставляя стакан на ближайший выступ.
– Я не выставочный экспонат.
Гера усмехнулся, склонив голову. У него всё на лице написано, но всё равно не удержался пошутить:
– С чего решила, что я о тебе говорил?
Надя остановилась, у неё даже шея покрылась красными пятнами. Она приоткрыла свои чудесные губы, блестящие от розового блеска, и который хотелось слизать, но тут же закрыла.
– Вот и хорошо, искусство полезно для саморазвития, – ответила она ему быстро и так же быстро пошла в перёд, поправляя его куртку, которая начала сползать с бедер.
– И это, по-твоему, искусство? – спросил Гера, показывая на что-то абстрактное впечатление, что скульптор просто кинул на землю кусок глины и так это и затвердело. И напоминало больше лепешку рогатого животного
– Он автор – он так видит, – попробовала Надя заступиться.
– Кусок говна на дороге, – хмыкнул Гера, – уверен ей об этом не скажут.
– Говоргий! – послышалось противное с искажением его имени.
Виновница торжества блистала в сверкающем черном платье. Худая жертва пластической хирургии, но свято верующая, что «она красавица». Подлетела к нему, расцеловала, замарав помадой, и сделала пару селфи.
Гера криво улыбался, а потом хозяйка вечера полетела дальше в компанию журналистов. Он поморщился, отворачиваясь, замечая, как Надя отошла от него достаточно далеко. Она только укоризненно на него посмотрела, но затем направилась в другой зал.
– У тебя есть чем вытереться? – стирая красные следы с щек.
Надя порылась в маленькой сумочке, что была у неё в руках и подала пару влажных салфеток и снова как отдалилась.
– Ты ревнуешь? – догадался Гера, видя то, что она скрывает от него свою злость.
– Ни капли, – выпалила Надя, дернув головой, так что кончик её косы угодил ему в ладонь.
Гера чуть не застонал, пропустив волосы между пальцев и сорвав резинку, надел её себе на запястье.
– Что ты делаешь?
– Мой трофей на этот вечер.
– Ты как маленький ребенок, – буркнула она, но, кажется, не злилась. – И что они в тебе находят?
Надя явно имела ввиду «они» – «женщины».
Но Гере было это безразлично, единственный вопрос, который его волновал, это то, что Надя находит в нём?
Он знал, как действует его внешность, спасибо деду за хорошие гены, поэтому хотел бы, чтобы Надя видела в нём нечто большее, чем картинку.
– Наверное, тоже, что и ты, – уклончиво ответил Гера.
– Ты невыносимый, самовлюбленный, эгоистичный, злопамятный, дерзкий и…
Казалось, Надя могла перечислять бесконечно, но Гера и не отрицал, что в нём это есть. Но он же человек, а не Бог.
Она так увлеклась рассказами о его негативных сторонах, что не заметила, как они вошли в один из залов, где людей почти не было и искусственные ограждения, были похожи на стены неполного лабиринта.
Гера ухватил Надю за руку, утягивая за угол, что мог скрыть их от неожиданных глаз. Он прижал её к стене. Глаза Нади расширились от страха и неверия.
– Что ты… тут же люди! – смущенно пролепетала она, наверное, всерьёз думая, что он может сделать с ней что-то.
– Я никого не вижу, – склонился к ней Гера.
Одну руку упер в стену возле её головы и смотрел прямо в глаза.
– Скажи обо мне, что-нибудь хорошее и я тебя не поцелую.
– Ты в своём уме? – возмущенно зашипела Надя, хотела вырваться, но и второй рукой Гера перегородил ей путь.
Она вздрогнула, а Гера приподнял брови в немом вопросе.
– Ненормальный.
– Я предупредил.
Он коснулся её губ быстро с напором, потому что по-другому нельзя. Липкий блеск, как будто склеил их, и Гера попробовал его на вкус. Слегка сладкий, пахнущий клубникой. Надя толкнулась ему в плечи, попыталась отвернуться.
Но Гера уже не мог отпустить, его как ударной волной накрыло, ни звуков, ни запахов, только тепло от мягкого тела, чьё сопротивление ломается за секунды, но только для того, чтобы когда он отстраниться сказать:
– Наглый…
Гера усмехнулся и вновь поймал её припухшие губы своими. Рот измазался липким блеском, он съел его полностью, но ни капельки не насытился. Где-то на подкорке сигналом горело, что он переходит черту, срывает
