Нам еще вещи собирать.
Она целует меня и я ухожу.
Мне надо просто забежать в отдел по работе с персоналом, подписать, что необходимо и я свободна. Надеюсь, что свободна. По крайней мере, физически — да. А от воспоминаний я тоже освобожусь. Обязательно освобожусь.
Пройдя через пост охраны, замечаю в холле незнакомых мужчин. На посетителей они не похожи. И я раньше никогда их не видела у нас.
Равняюсь с ними и слышу в спину голос охранника:
— Это она.
Оборачиваюсь, но тут же чувствую грубый захват чуть выше локтя.
— Лисова Елизавета Андреевна? — спрашивает меня один из мужчин. Именно тот, который так бесцеремонно взял меня за руку.
— В чем дело? — спрашиваю я. — Не понимаю. Отпустите!
— Следственный комитет по городу Москве, — второй мужчина тычет мне в лицо какое-то удостоверение.
Но я не могу разглядеть, что там. Теряюсь в догадках. Перевожу взгляд с одного на другого.
— Так Вы Лисова Елизавета Андреевна? — повторяет вопрос мужчина.
— Да, — говорю тихо. — А в чем дело?
— Вы арестованы, — спокойно произносит он. — Пройдемте.
И толкает меня к выходу.
— За что? — сопротивляюсь я.
— За уклонение от уплаты налогов. За заключение договоров с компаниями-однодневками с целью незаконного вывода денежных средств. Пройдемте. Там Вам все подробно объяснят.
— Но я…
— Все потом. Потом, — они толкают меня к выходу.
Покорно иду. Меня сажают в автомобиль и куда-то везут.
Когда приезжаем, мимоходом читаю табличку на здании «Следственный комитет по городу Москве». Значит, это не шутки?!
Меня ведут в какой-то кабинет, где за столом уже сидит грузный мрачный мужчина. Он бросает на меня равнодушный взгляд и кивает на стул:
— Присаживайтесь.
77. Лиза
После разговора со следователем меня отводят в камеру. Я теряюсь от абсурдности ситуации. Какое уклонение?
Тщетно я пыталась доказать следователю, что всего несколько дней была генеральным директором компании. Когда бы я успела уклониться?
Но он положил передо мной неопровержимое доказательство моей виновности — подписанные мной договоры. С какими-то липовыми компаниями. Несуществующими по факту.
По этим самым договорам были выведены очень приличные суммы. Мне такие и не снились. И, где теперь эти суммы, следователь и пытался выяснить у меня.
Но что я могла сказать ему?
Что подписала документы, не глядя?
Что так толком и не вникла в свои должностные обязанности и доверилась опытным коллегам?
Что проблемы в личной жизни застили мое сознание и я не отдавала себе отчет, когда подписывала эти документы?
Кого это волновало? Точно не этого следователя.
Он не поверил ни единому слову. Кивал с ухмылкой на все мои оправдания.
— Мне полагается адвокат? — спросила я перед тем, как выйти вместе с конвойным.
— Да, завтра придет. Государственный защитник. Если у Вас нет своего адвоката.
У меня его, конечно же, нет.
Я опять перебираю в памяти весь наш разговор, пытаясь найти хоть какую-то зацепку. Хоть какое-то спасение. Ну, должен же быть выход.
Так не бывает. Или?…
В камере кроме меня еще три женщины. Молчаливые, угрюмые, неразговорчивые. Но так даже лучше.
Я лежу на чем-то, напоминающем кровать, отвернувшись к стене.
Мне даже не дали позвонить. Следователь сказал, что моим родственникам уже сообщили. Как это перенесет мама? Больше всего я волнуюсь за нее.
Завтра придет адвокат. Так обещал следователь. И первым делом я попрошу его позвонить маме и все нормально объяснить ей.
А я… я даже не знаю, что говорить адвокату, чтобы он смог помочь мне. Я ведь ничего не знаю ни об этих компаниях, ни о подписанных документах.
Одна надежда — на адвоката. У него же должен быть опыт в таких делах.
Неужели меня и правда посадят на шесть лет, как и говорил следователь?! Но за что?!
Становится горько и обидно. И я чувствую, как слезы стекают через переносицу, по виску, на подушку.
Я наивно полагала, что мои слезы все выплаканы. Что я, наконец, обрету хоть видимость покоя. Там, у тети Оли.
Но все только начинается. Новый виток борьбы. Борьбы за свою жизнь. За имя. И за свободу…
Почему? Почему я?
Ведь это же наверняка кто-то подстроил. Я почему-то уверена в этом.
Документы принес Антон. А подписать их уговорил Дженаб.
Но нет. Мозг отказывается верить в связь между этими двумя событиями. Они не могла действовать сообща.
Уверена, тут какая-то ошибка и следствие обязательно разберется.
Пусть спросят у Антона и Дженаба. Да. Вот, о чем надо сказать адвокату. Пусть поговорит с ними.
Такая крупная компания не могла так действовать. Не могла так уклоняться. В таких размерах. Это же опасно для бизнеса. А они дорожат своей репутацией.
Да, это ошибка. Успокаиваю я себя и пытаюсь заснуть. Мои соседки по камере давно спят. Лунный свет сеткой падает на пол, напоминая о том, что на окне решетка.
Это реальность. Медленно погружаюсь в сон. Мысли все оставляет меня. Наконец.
Облегченно вздыхаю.
И тут тело прожигает резкая боль. Спазм.
Распахиваю глаза. И опять. Резкая сильная боль. Короткий удар. И опять спокойствие. А через несколько секунд еще. Сильнее. Острее.
Так, что я вскрикиваю, будя своих соседок.
78. Арман
Впервые за шесть лет я оказываюсь на Родине. Жаркий ветер обдувает лицо, когда я спускаюсь по трапу самолета. Меня встречает водитель. Сев в машину, сразу же прошу его ехать в больницу. К маме.
Меня привозят в клинику.
Прежде чем впустить в палату, врач предупреждает, что я не должен беспокоить маму. Ее состояние требует покоя. Я, конечно же, все понимаю.
Захожу в палату. Мама сразу же
