на подъездной дорожке арендованного жилья.
Этот идиот даже не смог спрятаться от копов как следует. Еще лучше, что входная дверь не заперта.
Парень мог бы оставить нам след из хлебных крошек.
Всю дорогу я пытался отговорить Кайла ехать со мной, но лучшего друга было не переубедить. Он прикрывает меня, несмотря ни на что, и то, как он ослабил воротник, когда мы припарковались на соседней улице, сказало мне, что он разделяет ту же ненависть к Ронни, нападавшему не только на мою семью, но и на других женщин.
Я не вижу в Ронни угрозы, но мой пистолет по-прежнему в моей руке. И Кайл принимает те же меры предосторожности. Я осторожно открываю дверь, и он входит следом за мной. Здесь тихо, и воняет алкоголем, наркотиками и мочой. В гостиной чисто. На кухне тоже… за исключением лаборатории по производству метамфетамина.
Кайл бросает на меня взгляд и качает головой, произнося «Кусок дерьма», прежде чем мы поворачиваем налево по коридору. Учитывая количество наркотиков, я ожидал увидеть здесь больше людей, защищающих поставки.
Самый тупой наркодилер в истории.
Мы находим его в отключке, голого, в спальне, дверь которой сорвана с петель, с женщиной рядом с ним в той же позе.
Отвращение охватывает меня.
Он накачал ее наркотиками? Изнасиловал ее? Она здесь по своей воле?
На тумбочке валяются грязные иглы и еще больше наркотиков. Я обхожу кровать и смотрю, как он крепко спит, не заботясь ни о чем на свете после того, как чуть не разрушил жизнь моей девушки и моего отца. Похоже, в этом проблема многих людей. Они не думают о том, как их поступки влияют на других людей.
Мой гнев берет верх, и прежде чем я успеваю остановить себя, я стаскиваю его с кровати. Он хрипит, и стена сотрясается, когда его обнаженное тело ударяется о нее. Это зрелище, которое я хотела бы вымыть из своих глаз. Моя рука тут же оказывается у его горла, прежде чем он успевает открыть глаза.
— Доброе утро, ублюдок, — говорю я, плюя ему в лицо.
Он открывает рот, чтобы ответить, но моя хватка слишком крепкая. Я испытываю прилив удовлетворения, видя, как краснеет его лицо. Мои глаза не отрываются от него, пока его соседка по кровати не вскрикивает и не закрывается простыней.
— Не волнуйся, — заверяет ее Кайл, проходя дальше в комнату. — Мы не причиним тебе вреда.
Ее внимание переключается с него на множество наркотиков в комнате. Она беспокоится, что ее могут арестовать за хранение наркотиков.
Ронни больше не похож на того человека, которого я встретил в квартире. Его щеки впалые. Его зрачки расширены, а тело хрупкое. Наркотики взяли над ним верх. Не сказать, что он был таким уж лучшим.
— Гейдж, — наконец предупреждает Кайл, осознав, что Ронни на грани потери сознания от моих рук.
Ронни хватается за горло, пытаясь перевести дыхание, когда я отпускаю его, и можно подумать, что он достаточно умен, чтобы держать рот на замке.
Его слова только еще больше доказывают, что он самый тупой ублюдок в этой комнате.
— Я вижу, ты здесь из-за своей подружки шлюхи, — говорит он, сплевывая мне под ноги.
В ответ я размахиваюсь кулаком и бью его по лицу. Он отшатывается к стене, но это не мешает ему говорить. Засранец, должно быть, не ценит свою жизнь.
— Она тебе говорила, как сильно я терся об нее своим большим членом? — издевается он. — Она сказала, что ощущения лучше, чем у тебя.
Я хватаю его за волосы и бросаю на колени. Мой пистолет направляется прямо ему в висок, а я стискиваю зубы и пытаюсь уговорить себя не вышибать ему мозги. Цыпочка кричит, а Кайл бросается ко мне.
— Ладно, хватит! — кричит Кайл.
Я размышляю о своих дальнейших действиях. Пистолет остается на своем месте, вгрызаясь в голову Ронни, а гнев внутри меня не может утихнуть настолько, чтобы убедить меня отступить.
Я не могу выстрелить в него. Я потеряю все.
Это также не то, кем я являюсь.
Я не убийца.
— Черт побери, — шиплю я, когда Кайл медленно забирает у меня пистолет.
Секунды спустя, глубокая боль проносится в моей голове, когда голая цыпочка-наркоманка ударяет меня подсвечником по лицу.
ТРИДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ ГЛАВА
ЛОРЕН
— Барнс, твой парень-полицейский здесь, — объявляет Джей, открывая дверь комнаты отдыха и пробуждая меня от сна. На его лице мелькает противоречивое выражение.
Я потираю уставшие глаза. Это было здорово, быть в объятиях Гейджа прошлой ночью, но наша крепость из подушек была далеко не удобной.
— А?
Мне все еще снится сон?
— Гейдж здесь, — поясняет он.
Я вскакиваю с дивана.
— Решил навестить меня?
У него сегодня была полная рабочая смена, так что если он пришел так рано, значит, что-то случилось.
— Нет. Он в скорой.
— Какого черта? — Я проталкиваюсь мимо него и бегу по коридору, мое сердце пылает.
Джей остается позади меня, передавая информацию.
— Судя по всему, он ввязался в драку. Есть кровь, но нет сломанных конечностей или травм.
Конечно, так и есть.
— Хотя он в порядке, — продолжает Джей, — он настаивает, чтобы ты была его сиделкой. Говорят, что он и твой хозяин дома наносили друг другу удары. — Он похлопывает меня по спине. — Он ждет тебя в Лаванде.
Я останавливаюсь и смотрю на него.
— Лаванда? Мы никогда не отправляем туда пациентов.
Лаванда — это комната размером с чулан, которой не дали второго шанса во время последней реконструкции больницы. Она получила свое название, потому что все — стены, декор — выцветшего фиолетового цвета. Там хранятся запасные материалы, и мы используем его только в крайнем случае, так что я не совсем понимаю, зачем он там. Сегодня мы работаем медленно, и народу почти нет.
— Твой человек не особо нуждается в медицинской помощи,