невероятным удовольствием, которое я не могу сдержать. Я могу только наслаждаться и просить еще.
Я тянусь к мужчине сама, и тогда он снова подминает меня по себя, широко разведя мои бедра.
– Черт, Илана…
Волк усиливает темп, и совсем скоро он вбивается в меня сильнее, заставляя просто кричать внутри от удовольствия и невыносимого напряжения. С каждым толчком я ударяюсь об его мокрую грудь головой, но мне нравиться это безумие. Я устала быть слабой. Я хочу быть счастливой. Прямо сейчас. С ним.
В какой-то момент Роман издает громкое рычание и я чувствую, как мне на живот проливается что-то горячее. Кажется, он кончил. На меня.
Мы лежим на кровати вместе и оба тяжело дышим. Я умащиваюсь на плече Романа и перебираю его волосы на еще влажной груди пальцами.
– Ты как?
Чувствую сильную руку на своих волосах. Снова мне их за ухо заправляет.
Прячу глаза. Не хочу отвечать. Стыдно, но Роман тут же перекатывается, и заставляет посмотреть себе в глаза.
– Жалеешь? Больно сделал?
Долго думаю, что ответить, но в итоге говорю правду.
– Сначала мне было больно, а потом приятно. Очень. И нет. Я не жалею.
Спустя несколько минут после секса Илана просто отключается у меня на плече. Одного раза с ней мне оказывается чертовски мало, но я не трогаю ее больше. Она недавно после операции, еще довольно слаба, да и трясется, как заяц подо мной, до предела была напряжена.
Я понимаю, что с первого раза у нас не получится фонтана с икрами, особенно у нее. Птичка боится меня. Она нихрена меня не простила. Подпустила просто к себе чуть ближе. Доверилась, и моя задача теперь не снести все это нахрен.
Я беру Илану предельно нежно и осторожно. Сдерживаюсь, как могу, со всех сил, потому что она просто не выдержит того напора, в котором я привык заниматься сексом. Я беру ее всего в двух позах, максимально щадя и стараясь не делать больно, хотя вижу по глазам, что терпит. Больно ей было, когда входил, но потом начал ее целовать, и она немного расслабилась, стало получше.
Оргазм накрывает меня быстро, так как уже не один месяц я хочу чувствовать Илану под собой. В тот момент я понимаю, что никому ее уже не отдам. Она моя жена. Я ее хочу. Точка.
Просыпаюсь от звука детского плача в датчике. Анютка проснулась. На часах три ночи. Илана сопит на боку. Уставшая. Вымотанная. Пусть спит. Не трогаю ее.
Молча поднимаюсь, натягиваю штаны и иду к малышке.
Отворяю дверь и подхожу к дочери. Кажется, только у Анюты сна ни в одном глазу.
Беру дочь на руки, придерживая за голову. Совсем еще крошечная, но моя. Роднее быть не может.
Прижимаю ее к себе вспоминая, как впервые ее мне на грудь положили сразу после рождения. Теперь каждый раз этот космос ощущаю, когда ее на руки беру. Вдыхаю ее сладкий запах, качаю, чтобы успокоилась, и в сердце невероятное тепло разливается от этого. У меня снова есть семья. Та, за которую я готов порвать любого.
Анюта все никак не хочет успокаиваться, пока я не делаю смесь, и не кормлю ее из бутылочки. Не хочу будить Илану. Пусть хоть эту ночь отоспиться.
Поев, дочь успокаивается и засыпает. Я укладываю ее обратно в люльку и долго смотрю понимая, как сильно виноват перед ней и ее мамой. Не смыть этот грех уже ничем, вот только и жить без них я уже не смогу.
Возвращаюсь к Илане в спальню, и как только ложусь, сонная птичка подлезает ко мне. Засыпает сразу на плече. Глажу ее по волосам мягким до самого утра, до сих пор не веря в то, что она дала нам шанс. К себе подпустила, позволила случиться тому, чего так боялась.
Теперь я одного только хочу: чтобы она не жалела и чувствую, что мне придется для этого очень постараться.
Илана вскакивает сама в шесть утра, чуть ли с кровати не сваливаясь. Вижу в ее глазах ужас, от которого все сжимается внутри. Снова боится? Меня…
– Анютка! Боже, я проспала!
Тут же сгребаю ее в охапку своих рук и подминаю под себя.
– Тише. Наша дочь спит. Я проверял двадцать минут назад. Ночью тоже. Не кипишуй.
Вижу удивленный взгляд зеленых глаз.
– Вы сами проверяли? И укачивали тоже сами?
– И кормил. Она слушалась меня получше тебя.
Не могу сдержать смешка, видя, как Илана закусывает губу.
– Не провоцируй меня девочка. Не надо так прикусывать губу.
Хлопает на меня ресницами.
– Почему?
– Вот почему.
Беру ее руку и прикладываю к своему паху. Там уже все в боевой готовности.
Краснеет враз. Какая же нежная. Моя.Черт, я снова хочу ее. Как ненормальный.
Илана спала голая, и это была настоящая пытка всю ночь ощущать ее теплое тело рядом, и не сметь тронуть ее во сне.
Чувствую себя героем за то, что сдержался, вот только утренний стояк никто не отменял, да еще и в ее присутствии встает еще больше. Аж до боли уже.
Провожу рукой по ее светлым волосам. После родов еще более красивой стала. Манящая, привлекательная, заводящая с полуоборота.
Обнимаю птичку, подминаю под себя. Вижу, как сильно она все еще смущается, а мне это жутко нравиться. Девушка краснеет, и мне в этот момент хочется всю ее облизать.
Поднимаюсь на локтях, чтобы не раздавить птичку. Нам надо еще кое-что прояснить. Пусть она еще не восстановилась в речи, и чаще использует жесты, это важно. Мне важно.
– Илана, я правильно понимаю по твоим жестам, что все это время ты меня на “вы” называешь?
Опускает глаза.
– Да.
– Я что, таким старым тебе кажусь?
Внимательно смотрю на нее.
– Нет, просто…не могу иначе. А сколько вам лет?
– 34.
Закусывает губу, а я снова чувствую, как член дергается от одного только ее вида. Целую в висок, ощущая теплоту ее тела. Птичка все еще голая лежит подо мной, и я уже сдерживаюсь просто из последних сил. Хорошо хоть лежу в штанах.
– Я твой муж, девочка. Ты можешь меня на “ты” называть, и по имени, кстати, тоже. Хватит меня уже монстром все время звать. Знаю я все прекрасно.
Кажется, ее глаза по пять копеек становятся. Смотрит на меня и только хлопает ресницами.
– Алина. Тогда еще сказала.
Снова глаза свои опускает. Смущается жутко.
– Хорошо. Я буду вас на “ты” называть. Ой. Извини.
