не понесло обои драть со психу?
Ясноглазая густо краснеет.
— Прости. Я разозлилась.
— Ты у меня страшна во гневе. Фурия. Что еще можешь натворить? Кайся.
— Хочешь узнать? — щурится Виктория. — Сейчас устрою скандал на бис.
— Воздержимся, — примирительно вскидываю руки. — А если серьезно: сам с ужасом жду утра, — машинально вывожу пальцем круги на ее плече. — Месяц. Целый долбаный месяц без тебя. Опять. Звездец.
— Ты хотя бы будешь на связи?
— Разумеется. Будем висеть на телефоне. Нам не привыкать.
— Мне же теперь что-то нужно решать с работой. В «Квадрат» я не вернусь.
— Решим.
— И с вещами. Я это… — снова опаляет румянец щеки Ясноглазой. — Из дома я сегодня сбежала в платье и осеннем пальто. Забыла даже телефон с деньгами, представляешь? Сюда приехала на такси, но мне его Роза вызывала через свое приложение. Я просто с ужасом представляла, что буду делать дальше, если ты меня реально выставишь за дверь. Зимой. Посреди ночи. Без всего…
— Дальновидность — не твой конек, Виктория.
— Совсем нет.
Переглядываемся, посмеиваясь. После чего я говорю уже на полном серьезе:
— Не выставил бы я тебя. Психовал, да. Злился, еще как. Но уже в тот момент, когда ты натягивала пальто, понял: если уйдешь — догоню. Не смогу отпустить. Наплюю на все и верну. Херово мне без тебя.
Молчим. Пока Вика не улыбается коварно, говоря:
— То есть квартиру я громила зря, выходит?
— Похоже на то. М-да, больше так не делай. Выпорю.
— М-м, узнаю своего Красавчика.
Едва распив на двоих третью часть бутылки шампанского, мы понимаем, что ужин в глотку не лезет от слова совсем. Мой скорый отъезд свинцовой тучей висит над нашим «праздником», что, в итоге забиваем на это дело и в попытке урвать оставшиеся пару часов рядом до самого утра валяемся в кровати.
То разговаривая, то целуясь, то лаская друг друга, не в силах расстаться хотя бы на мгновение, так и встречаем звонок моего будильника вдвоем. Ни разу за всю ночь не сомкнув глаз.
Вики
Семь часов утра.
Мы сидим на кухне за столом. За окнами все еще темно и уже оглушительно тихо. Страна отсыпается после бурной встречи Нового года. Мы же в эту ночь так и не уснули. Все болтали и обнимались. Оба пытались урвать все, до последней секунды.
Красавчик уже принял душ и оделся. Даже несмотря на бессонную ночь, выглядит свежим и бодрым. Чего не скажу про себя. Он пьет кофе с бутербродами, через десять минут ему выезжать.
Я сижу напротив, подогнув под себя ногу. По-прежнему в его футболке, и мне по-прежнему кусок в горло не лезет. Даже вода и та умудряется встать поперек. Уныло кручу в руках полупустой стакан, стараясь не разреветься. Это ужасно несправедливо, что, только сойдясь, нам снова приходиться расставаться!
Шмыгаю носом, глаза печет.
— Вик?
Смахиваю покатившуюся слезинку, мычу в ответ что-то невнятное, кусая губы. Ренат тихонько стучит меня под столом своей ногой по моей ноге, заставляя поднять взгляд.
Поднимаю. Губы поджал и хмурится:
— Не вздумай реветь.
— Не могу. Оно само.
— Ты меня как будто в армию провожаешь, Ясноглазая. Тридцать дней всего. Пролетят, соскучиться не успеешь. Вот увидишь, — заявляет Реня нарочито бодрым голосом, хотя у самого взгляд потерянней моего.
— Я уже. Успела.
— Иди сюда, — тянет ко мне руки, отставляя кружку с недопитым кофе.
Дважды меня просить не надо. Я подскакиваю со стула и огибаю стол, усаживаясь к нему на колени. За шею обнимаю, губами в висок целую. Разок, другой. Мало-о-о! Но на большее времени у нас уже нет.
— Обещай звонить каждый час, Ренат! Ты меня понял?
— Понял. А ты не кисни, идет? Зная, что ты тут слезы льешь, не просыхая, я как работать буду, Вик? Непорядок. Кстати, — лениво гуляет ладошкой по моей голой коленке Красавчик, — тебе не понравится то, что я скажу, но придется привыкать к моим командировкам, Ясноглазая. По несколько раз за год кидают, и месяц — это еще по-божески.
— Отвратительная у тебя работа! — закатываю глаза, порыкивая.
— Зато я крутой парень в форме, — щиплет меня за ягодицу Ренат. — Твои же слова.
— М-да, что-то дорого за крутость приходиться платить…
Допивая кофе, Швец уже на ходу дожевывает бутерброд. Пока я убираю со стола посуду, скидывая в раковину, он с кем-то перекидывается парой слов по телефону. Момент его отъезда неумолимо приближается. Я не могу его остановить. И это бесит!
Мой мозг и сердце входят в коннект и не желают воспринимать такое слово, как «надо». Я даже на мгновение думаю, а не позвонить ли Игорю Антоновичу? Может, он сможет как-то… повлиять на командировку сына? Но тут же отбрасываю эту мысль. Реня такого вмешательства не оценит.
— Квартира полностью в твоем распоряжении, — обувается Ренат, забирая у меня из рук свою куртку, — обживайся, привыкай, вей наше гнездышко, Ясноглазая, — улыбается. — Наличку оставил на комоде. Позже деньги кину на карту. По поводу работы — не парься. Вернусь, и мы вместе что-нибудь придумаем, — раздает последние ЦУ.
— Хм, предлагаешь сидеть у тебя на шее?
— Ни в коем случае. Воспринимай это как вынужденный отпуск, — подмигивает, хватая за руку, притягивая к себе. К моим губам тянется с поцелуем, когда я шепчу:
— Такой отпуск обычно называется декрет.
Швец зависает.
— В смысле? Это ты сейчас к чему?
Я посмеиваюсь.
Ренат отстраняет меня от себя на вытянутых руках, опуская взгляд на мой живот.
— Ты… мы что…?
— Нет, — смеюсь уже громче. — Нет, конечно! Хотя сегодня ночью очень «старались», — обнимаю, повиснув у парня на шее, — а ты хочешь?
— Что?
— Кого, Рень. Детей.
— Сейчас?
Под утро, совершенно неожиданно я поняла, что готова. Не просто к серьезным отношениям, а к семье. Более того — я хочу. Полноценную. Может, конечно, это чувство сейчас усиливалось из-за отъезда Красавчика, но сама мысль, что у меня могла бы всегда быть рядом маленькая частичка него, топочащая ножками по квартире, будоражит мысли.
— Ну, не сиюминутно. С учетом твоей командировки — минимум через десять месяцев. А вообще, я в целом. На перспективу.
Лицо Красавчика озаряет улыбка. Такая соблазнительная, что если бы не его рейс, то к «работе на перспективу» мы приступили бы тотчас же!
— С тобой я хочу все, Вика.
Как бы мы не силились оттянуть момент, но ровно в семь тридцать Ренат ушел. Сорвав последний поцелуй с моих губ, пообещал позвонить, как приедет в аэропорт. И вообще, отзваниваться и писать постоянно, чтобы я не беспокоилась, как он там.
