class="p1">— А насчёт Берлессии? Как я уеду, зная, что ты остался здесь? Не прогоняй меня, Серёжа! Я умру без тебя!
Со мной она быстрее умрёт, чем вдали отсюда.
— Малыш, я уже всё решил! Встретимся в Берлессии! И поженимся! Выйдешь за меня, Даша?
Глаза девушки заблестели от слёз, и я понял, что её тронуло моё предложение до глубины души.
— Да... — шёпотом ответила она.
Вот и славно!
За всё время, что я в Кижах, я переобулась уже столько раз, что та священная цель, с которой я приехала на родину, обесцветилась полностью. Я уже ничего не понимала. Кто я? Что происходит? Какого мнения мне придерживаться о кижанах и альянсе, о берлессах и сепаратистах. Это было всё настолько уже не важно, потому как жить осталось насрать, но к концу пути хотелось бы расставить в голове всю эту мешанину.
Мне так захотелось жить! Боже, я думала, что готова умереть, но нет, не готова!
Мои сомнения мучили меня, не давая даже прочесть книгу. Раз уж я припёрлась на эту войну, мне необходимо было понять для себя, что происходит на самом деле, сложить своё собственное мнение. Пусть о нём уже не узнает весь мир, но моя душа успокоится.
Иначе, всё было зря, как и моя жизнь.
Раз за разом я открывала берлесский роман, но ловила себя на мысли, что не понимаю ни хрена. Строчки сливались в одно месиво, так что я не помнила, что было в начале страницы. В конце концов я захлопнула книгу и отбросила её от себя.
Вот взять хотя бы этого Грэя. Я же ненавидела его всей душой? А теперь сижу и думаю о нём. Он прав, лично мне он не сделал ничего дурного.
А моему народу?
Полковник говорит, что тоже кижанин, значит, он часть этого же народа. Но кижане воюют с кижанами, и берлессы здесь же, и альянс.
Может быть, мне стоит расспросить его самого об этом? Хоть он и сепаратист, он может помочь мне разобраться в его собственных мотивах. Что движет альянсом, я и так знаю.
Через какое-то время я почувствовала волнение. Он обещал прийти вечером? Я вскочила с кровати и открыла свой рюкзак. У меня есть шампунь, который мне принёс полковник, гигиеническая помада и немного сухих духов.
Не густо, но отчего-то мне хотелось выглядеть хорошо перед полковником. Он привлекал меня, как мужчина? Боже, нет!
Да. И я видела его голым!
Какой же шлюхой я себя чувствовала, намываясь в душе! Политическая проститутка, так, кажется, называется человек, не имеющий чётких позиций в политике? Это было ужасно осознавать, но ноги я побрила.
Я прождала полковника до темноты. От любого шороха моё сердце срывалось с цепи, скача, как бешеное! Ох, мамочки! Я вся извелась, измучилась от ожидания, но его всё не было. От волнения я не находила себе места, сожрала все конфеты, оставив парочку для Грэя. Потом съела ещё одну, и моя рука уже не единожды тянулась к последней.
Он пришёл, когда я совсем потеряла надежду.
Внутри всё оборвалось, когда я его увидела, и я не смогла усидеть на месте, поднялась на ноги и застыла изваянием посредине камеры.
— Как дела, Аня?
Мужчина принёс с собой видеокамеру, и меня это напрягло. Он что-то планирует снимать? Мои пытки или будет насиловать меня на камеру? От мысли, что полковник трахает меня, я вся вспыхнула, но не от ужаса, а от стыда, потому что я бы не стала сопротивляться ему.
Умирать девственницей так глупо. Лучше пусть меня возьмёт полковник, чем неизвестно кто. Пусть даже Грэй будет грубым со мной, неважно.
— Хорошо, — еле дыша ответила я.
Положив видеокамеру на стол, он подошёл вплотную ко мне, доводя меня уже до исступления своей близостью. Внимательно осмотрев моё лицо, он снова коснулся моих волос. Запустил в них пальцы, пропуская пряди сквозь них.
Сейчас он смотрел на мои губы. Я сглотнула вставший в горле ком и облизнулась, дрожа всем телом. Сейчас он меня поцелует? Господи...
— Ты очень красивая, Нюрка! — выдохнул Грэй и отступил от меня на шаг.
Я чуть не умерла от разочарования! Он не поцеловал меня, потому что я фрогийка? Он же уверял меня, что я ему не враг?
И вдруг я увидела засос на шее полковника. Свежий. Я готова была поклясться, что утром его не было! У него кто-то есть? Конечно! Боже, что я за идиотка?
Теперь я готова была провалиться сквозь землю от своей глупости!
— У тебя есть девушка? Или жена? — напрямую спросила я.
— Ещё не жена, — ответил он.
— Оу...
— Что тебя удивляет?
— Ничего. А кто она по национальности?
— Ты думаешь, я нацик?
— Нет... Просто...
Я расстроилась оттого, что сердце полковника несвободно, оттого и ничего не соображала. Он снова меня удивил.
— Я понял, Анна, ты не ожидала, что страшный и ужасный Грэй способен любить?
Значит, он любит её, свою девушку? Моё настроение испортилось ещё сильнее.
— Ну, знаешь, говорят, что на войне нет места для любви, — попыталась отшутиться я.
— А для чего есть? Жизнь и смерть идут рука об руку, а любовь — это доказательство того, что ты ещё жив, способен чувствовать. Она же разная бывает: к женщине, к семье, к родине, к братьям по оружию, к самому себе, к деньгам. Ты любишь себя, Анна?
Полковник заставил меня крепко задуматься. С каждой нашей встречей он выворачивал мою душу наизнанку. Я эти разговоры до самой смерти буду помнить, когда бы она ни наступила.
— Нет. Я испытываю только жалость к себе. Я слабая, и меня это угнетает.
— Самая большая сила в мире — это ненависть, следом идёт страх и лишь
