болит?
– Уже три дня не болит, – улыбаюсь.
– Вот видишь, – усмехается он в ответ. – Может, уже расскажем твоим? Они замучили меня пытать на тему, все ли у нас в порядке. Кажется, мой вояж по Ближнему востоку заставил их здорово поволноваться.
– Я как раз хотела тебя попросить заказать нам столик.
– На сегодня? Я же хотел на участок съездить. Там как раз заливают фундамент.
– Можно и на завтра, – радуясь искоркам счастья, промелькнувшим в его глазах, ласково веду пальцами по колючей щеке. – Так что? Ты согласен?
Назар отчаянно кивает. Я знаю, что ему не терпится похвастаться тем, что он в скором времени станет батей. Так и вижу, как у него горит задница, когда Марат или Брага начинают бахвалиться в чате своими наследниками.
– А хочешь, вместе съездим на дом? Тепло вроде, за городом так вообще. Деревья в цвету… Или от них тебя тоже тошнит?
– Не знаю. Разберемся на месте, – смеюсь.
И мы едем на участок. Кстати, ароматы цветущих деревьев меня почти не беспокоят. Я деловито мешу жирный чернозем предусмотрительно надетыми резиновыми сапогами и со счастливой улыбкой слушаю:
– А здесь у нас будет клумба. А здесь – газон. А тут мы хотели гамаки, но теперь-то надо детскую площадку строить…
– Посажу розы. Из Азербайджана. Все говорили маме, они не примутся, а они – видел, как цветут?
Назар часто кивает и вновь сгребает меня ручищами.
– С бассейном только не знаю, как быть. Надо как-то обезопасить, чтобы малой в него не свалился.
– А ты знал, что дети с рождения умеют плавать? И если поддерживать этот навык, можно не опасаться воды.
– Ничего себе. Тогда, конечно, надо поддерживать. Ты еще не думала, как мы его назовем?
– Его? – с намеком вздергиваю бровь.
– Так ребенка же! – улыбаясь, прячет лицо у меня в волосах. Мой тихий смех заглушает работающая на участке техника. Солнце припекает в голову. Пахнет жирным черноземом, абрикосами и смолой. Пахнет счастьем.
Домой едем не торопясь. В четыре руки готовим ужин. Назар выглядит расслабленным и полностью довольным жизнью, несмотря на бардак, который мы развели, готовя обычную карбонару. Ужинаем прямо так, за барной стойкой. По очереди принимаем душ и укладываемся в постель. Его рука привычно обвивает меня за талию и накрывает живот. Нам все еще противопоказана близость. И я могу только догадываться, как он с этим справляется, ведь его член очень красноречиво вжимается мне в поясницу. Скорей бы нам дали зеленый свет! А впрочем…
Выбираюсь из его рук.
– Что такое, лялька? Ты что… Нельзя же!
– Тебе льзя, – проказливо улыбаясь, стекаю поцелуями вниз по голой груди Звягинцева. Назар шипит, когда я обхватываю его эрекцию ладонью. И тут же прохожусь языком. По уздечке. Очерчиваю головку.
– Спорим, это будет самый быстрый оргазм в истории? – сипит мой великолепный муж, до белых пальцев комкая простынь. Я смеюсь, когда впускаю его в рот. И от этого мое горло вибрирует, усиливая его наслаждение. – Лала… Маленькая. Черт. Как хорошо… Да-да, вот так. Я уже. Уже… Блядь. Будешь глотать?
Прикрываю слезящиеся глаза. Назар и правда в два счета дошел до черты. Но вот его оргазм длился вечность. Спустя миллионы световых лет выныриваю, стирая сперму с уголка губ:
– Тебя было о-о-очень много.
– Так сколько копил, Лал… – смеется устало. – Думаю, нам следует вести счет.
– Чему?
– Оргазмам. Задокументируем, сколько я тебе задолжал. Чтобы потом вернуть.
– С процентами? – оживляюсь я, Звягинцев ржет. Качает головой, мол, конечно, как же без процентов. Подгребает меня к себе, уложив головой на грудь. В ухо размеренно долбит сердце, усыпляя лучше маминой колыбельной.
Вечером следующего дня у нас встреча с родителями и братом. Если уж сдаваться, то сразу всем. Я немного волнуюсь, представляя, как это будет. Тщательно выбираю костюм. Точнее, платье. Придирчиво осматриваю себя в зеркале. Живот даже при желании не разглядишь. Я немного переживала на этот счет, но врач сказал, что это нормально, ведь у меня очень сильные мышцы пресса. А вот талия, кажется, поплыла. И грудь стала больше, это даже Назар отметил.
Покончив с приготовлениями, еду в Метелицу. До назначенного времени еще полтора часа, но я знаю, что скучать мне не придется. На работе у Назара мне всегда рады. Живот начинает ныть, когда я, сидя за баром, болтаю о какой-то ерунде с барменами. Назар еще на встрече. Родители должны вот-вот подъехать, а между тем к тянущей боли присоединяются спазмы. И вот тут меня накрывает паникой. Ужас стискивает в ледяной руке сердце. И жмет… Жмет. Трясущимися руками набираю мужу.
– Лялька, я не забыл. Через пару минут буду. Тут такие пробки… – не давая мне вымолвить ни слова, выпаливает тот.
– Хорошо. Я тогда тебя подожду. Кажется, мне нужно в больницу.
– Что случилось? – тон Назара мгновенно меняется.
– Мне кажется, я его теряю… Я его теряю, Назар.
– Кровь? У тебя кровь?
– Я не знаю. Не могу заставить себя посмотреть…
– Уже подъезжаю.
А дальше все как будто в полубреду. Только лица мелькают, словно в калейдоскопе. Бармены, официанты, мама, папа и Назар! Наконец-то Назар… Я лечу… Ах, это он меня на руки подхватывает. И куда-то несет, раз за разом повторяя про то, что он рядом, и что теперь все будет хорошо. Но я знаю, что как бы он этого ни хотел – не будет. Что есть вещи, которые никто не в состоянии контролировать… Я тихо плачу, а боль распускается внизу живота и вытекает из меня алым. Когда он на руках заносит меня в приемный покой, мое чудесное платье уже пропитано кровью.
ГЛАВА 34
Ты дорога мне и в нарядах, и голая, и румяная, и неумытая.
Мне все равно, насколько я тебе дорог.
Ты победителем вернулась или побитая.
«До дна» – Негатив
Лала
– Лялька, ты дома?
– Я тут, – кричу я и сама удивляясь тому, как слабо звучит мой голос. С моего выкидыша прошло уже почти три месяца. И да, с этим мне даже Назар не смог помочь. А вот то,
