от волнения. В больницу Ирину привезли Макс и Виктор, но сын потом уехал — нужно было на работу, — а бывший муж остался. Сказал, что дождётся, когда Ирину увезут в операционную, будет рядом в качестве поддержки. Она не возражала, даже наоборот — ей хотелось, чтобы кто-то из родных был здесь. А Виктор, несмотря ни на что, сейчас воспринимался именно родным и близким. Может, потому, что он всё-таки таким и был? И теперь, когда Ирина понимала и видела все изменения в бывшем муже, она ощущала и то, как меняется сама — то ли под воздействием Виктора, то ли просто время пришло. И дело было не только в том, что сейчас Ирина хотела жить… Ещё она вдруг осознала, что вот такого Витю — более мягкого и ранимого, более чуткого и тонко чувствующего, менее горячего и безапелляционного — она любит гораздо сильнее, чем того, который остался в прошлом.
Пока Ирина, стоя у окна и глядя на поток проезжающих мимо больницы машин, размышляла над этим с горькой улыбкой на губах, Виктор отошёл в туалет. И почти сразу после этого завибрировал мобильный телефон, лежавший на тумбочке.
Ирина кинула косой взгляд на экран. Александр. Ответить или нет? Не отвечать причин не было — кроме глухого нежелания разговаривать, причём абсолютно неразумного, — поэтому Ирина взяла трубку.
— Алло…
— Привет. Как ты? Тебя ведь завтра только повезут?..
— Нет, — вздохнула Ирина, переждав приступ острого страха. При мысли о том, что с её сердцем будут что-то делать, она испытывала лютую панику. — Кира Алексеевна сказала, что можно сегодня, если я готова. Я решила не отказываться. Раньше ляжешь, раньше встанешь.
— Рад, что ты способна шутить, — усмехнулся Александр. — Значит, сегодня… Буду держать за тебя кулачки. И Наташу попрошу. Она, в отличие от меня, умеет молиться за здравие.
— А ты — только за упокой? — усмехнулась Ирина, и Александр фыркнул.
— Нет, я вообще не умею.
— Не веришь?
— Верю. Просто не умею. Что-то для этого нужно такое… особенное. Какое-то качество человеческое, которого у меня не имеется.
— Да, наверное… — пробормотала Ирина, неожиданно подумав: а ведь Виктор раньше сказал бы то же самое, что сейчас произнёс Александр. А теперь?..
Она попрощалась, скомканно и невнятно, обернулась к двери — и обнаружила, что бывший муж стоит возле стены и хмуро наблюдает за тем, как Ирина разговаривает по телефону.
— Ты… давно здесь? — кашлянула она, испытывая невольное смятение.
— Нет. С полминуты, — ответил Виктор так же хмуро. Вздохнул и поинтересовался: — Тебе он нравится?
— Кто?
— Александр.
Ирина улыбнулась — настолько ревниво звучал голос бывшего мужа.
— А Кира — тебе?
Виктор моргнул, и на мгновение Ирине показалось, что сейчас он спросит, причём абсолютно искренне: «Какая Кира?» — но нет, осознал.
— А-а… Она хороший человек и, уверен, отличный врач. Раз её рекомендовал отец. Но если ты имеешь в виду какое-то другое «нравится», то мой ответ — нет.
— Вот и у меня такой же…
Они несколько секунд смотрели друг другу в глаза, и Ирина заметила, как из взгляда бывшего мужа постепенно исчезает напряжение. И так это было чудесно — просто стоять и смотреть на Виктора, что она всё же… решилась.
— Знаешь… — почти прошептала Ирина, не отводя глаз, — мне сейчас странно, как я вообще могла не хотеть сделать операцию. Действительно не хотела ведь, обрадовалась даже, когда врач сказал, что нужно сделать, иначе всё — финита. Но я чувствовала такую усталость все эти годы…
— Ты просто потеряла точку опоры из-за моего поступка, — тяжело вздохнул Виктор. — Погрузилась в депрессию и так от неё и не оправилась до конца. Тебе детей нужно было вытягивать, а на себя ты махнула рукой. Напряжение накапливалось, вот и вылилось в нежелание жить.
— Это ты как врач мне говоришь? — улыбнулась Ирина сквозь слёзы, и Виктор покачал головой.
— Нет. Как человек, из-за которого всё это и случилось. И который любит тебя. Даже если ты не веришь в это.
— Я верю, — она моргнула, и по щеке скатилась первая слезинка. Виктор шагнул вперёд, обнял Ирину и провёл ладонью по её щеке, стирая влагу.
— Не плачь, я тебя прошу. Из-за чего ты плачешь, Ириш? Всё хорошо. Я уверен, операция пройдёт успешно. И на море летом поедешь с Толей и его семьёй, и на свадьбе Макса и Леры погуляешь, и Улю в детский сад поведёшь. Всё будет. Не плачь.
Виктор говорил «не плачь», но у него и самого в глазах стояли слёзы. Только что не выливались, так и замерли там, придавая взгляду лихорадочный блеск, словно у Виктора была высокая температура.
— А… ты?..
— Что — я?
— Ты… будешь?
Абсолютная растерянность в его глазах за мгновение сменилась дикой радостью.
— Конечно. Если ты этого хочешь.
— Хочу, — кивнула Ирина и, всхлипнув, призналась: — А ещё я хочу девочку. Маленькую. Давай возьмём?
— Хорошо, — кивнул Виктор и, не выдержав, всё-таки заплакал.
93
Виктор
Ирину увезли на операцию через два часа. Оставаться в больнице не было смысла, но он всё-таки остался — просто не смог уехать, хотел дождаться, когда из операционной спустится Кира и скажет, что всё прошло успешно.
Обязательно скажет. Он верил. Иначе невозможно. Всё непременно будет хорошо…
Виктор зажмурился и, сжав ладони в кулаки, начал молиться. Он не знал ни одной молитвы, поэтому просто шептал всё, что приходило в голову. Да и не понимал он: разве может быть разница, какими словами молиться, каноническими или нет? Это людям слова важны. А вот Богу — вряд ли. Может, Ему и вовсе достаточно чувств для того, чтобы услышать? А слова — они больше для самого человека, для самоуспокоения… Да, пожалуй. Если бы Виктор сейчас не шептал все эти молитвы, он бы, наверное, попросту свихнулся.
— Пап?..
Горбовский открыл глаза и поднял голову. Прямо над ним, кусая губы, стояла бледная Марина и, переминаясь с ноги на ногу, смотрела на отца с такой беззащитностью, что он даже не стал сомневаться — просто поднялся и заключил дочь в объятия.
— Маму уже увезли, да? — просипела Марина, уткнувшись Виктору в подмышку. — Да?..
— Да.
— Как она?..
— Храбрилась. Ты же её знаешь.
— А… сколько будет длиться операция?..
— Не меньше трёх часов. Но скорее всего, дольше.
— Ты останешься?..
— Да, буду тут, пока врач не выйдет из операционной.
Марина спрашивала что-то ещё, а Виктор отвечал — механически, почти не задумываясь над ответами. И точно так же не задумался, когда дочь тихо поинтересовалась:
— Вы с мамой теперь будете вместе?
— Да, —
