и потрясенной.
— Хватит секретов. — Я подвожу ее к кровати и протягиваю ей воду. — Расскажи мне правду — прямо здесь и сейчас. Что все это значит?
Ее глаза тяжелые и затравленные.
— В тот вечер, когда Анатолий взял Софию на тот деловой ужин, когда мы были в Лондоне… Партнеры, с которыми они ужинали, были из Санкт-Петербурга, и звали его Сергей.
В моем нутре завязывается тугой узел. Мне не нравится, к чему ведет эта история.
— София пила в тот вечер. Я не знаю, сколько и почему, но Анатолий давал ей алкоголь.
Мои руки сжимаются в кулаки.
— Я знаю, — признаю я.
— Что?!
— Человек, которого я послал присмотреть за ней, сообщил мне, что она, кажется, неуверенно стоит на ногах. Хотя ты сказала, что в этом нет необходимости, я попросил его остаться и присматривать за ней несколько дней.
Она качает головой.
— Это так хреново.
— Она рассказала тебе какие-нибудь подробности об ужине? Рассказала что-нибудь, что обсуждалось?
Лиза тяжело сглотнула.
— Она не так уж много помнила. Может, в этом и был смысл того, чтобы дать ей выпить.
Я в ярости провожу рукой по шее.
— Черт. Почему она вообще там была? Какая причина могла быть у Анатолия, чтобы привести твою семнадцатилетнюю сестру на ужин с членами братвы?
На лице Лизы мелькнула боль.
— Так Анатолий контролирует меня. Он знает, как сильно я люблю свою сестру, как оберегаю ее. Он использует ее, чтобы держать меня в узде, вот почему мне нужно вернуться домой и разобраться с этим беспорядком. — Она обнимает свое тело, как будто ей нужно защититься. — Моя мама только что позвонила и ясно дала понять, что если я не вернусь домой и не выйду замуж за Анатолия, как планировалось, то он женится на Софие вместо меня, с благословения моих родителей.
— Господи, мать твою, — прорычал я. — София еще ребенок.
По ее щеке скатывается свежая слеза.
— Ей скоро будет восемнадцать.
Да пошел я. Борис и Анастасия Ивановы опустились еще ниже, чем я мог себе представить, продавая своих дочерей за деньги и власть.
Я хватаю Лизу за челюсть, желая, чтобы она полностью сосредоточилась на том, что я собираюсь сказать дальше.
— Я всегда буду защищать тебя и твою сестру. — Я опускаю нежный поцелуй на ее губы. — Я не позволю, чтобы с вами случилось что-то плохое.
Она тяжело сглатывает, в ее глазах плещутся эмоции.
— Как ты можешь отказаться от сделки по перевозке? Анатолий будет с тобой спорить, а он не умеет играть честно.
Мой смех звучит черство и мрачно даже для моих собственных ушей.
— Хотел бы я посмотреть, как он попытается уничтожить синдикат. Мы разорвем его на части. — Следующие слова я произношу со спокойной уверенностью. — Анатолий — покойник, milaya. Он связался не с теми людьми, и он за это заплатит. — Я смахиваю большим пальцем слезу с ее щеки. — Он заплатит за все, что сделал с тобой. За каждую маленькую обиду, каждый маленький синяк он будет страдать от моих рук в десятикратном размере.
Как только слова слетают с моих губ, ее взгляд загорается, а губы прижимаются к моим. Это лучшее чувство в мире. Я целую ее в ответ так яростно, что опасаюсь, как бы не поцарапать ее губы, но не могу сдержаться.
Когда Лиза отстраняется, ее глаза все еще полузакрыты и затуманены.
— Тебе нужно кое-что увидеть. — Она тянется к тумбочке у кровати и достает телефон, вводит пароль и нажимает на какое-то приложение. После нескольких нажатий она передает его мне.
Я пролистываю приложение, заполненное графиками и цифрами, которые я едва понимаю. И тут меня осеняет. Я поднимаю на нее глаза.
— Ты занимаешься дневным трейдингом, чтобы зарабатывать деньги?
Когда она кивает в подтверждение, я продолжаю листать.
— Вот это да! Ты заработала кучу денег.
— Да. — Она слегка улыбается. — Посмотри на дату моего первого депозита.
Я прокручиваю назад историю ее сделок, мои брови сходятся вместе в концентрации.
— Первая сделка была в тот день, когда мы вернулись из Лондона, — отмечаю я.
Она вздыхает.
— Ты хотел узнать, что за аукцион был в клубе. Вот тебе и ответ. Я по глупости думала, что если верну Анатолию то, что моя семья ему задолжала, то буду свободна.
Я морщусь, чувствуя, как сжимается грудь.
— Не смей винить себя ни на одну гребаную секунду. Это все не на твоей совести. Это все на твоей семье и на том дерьмовом ублюдке, которого ты называла женихом. Но теперь все кончено. Я сожгу весь мир, я убью. Я сделаю все, что потребуется, чтобы ты и София были в безопасности.
В ее глазах плещутся эмоции.
— Я знаю, что сделаешь.
Я притягиваю ее к себе на колени, ее голова прижимается к моей груди.
— Ты должна чертовски гордиться собой, — говорю я ей. — Где ты научилась этим навыкам?
— Я сама себя научила, — признается она с легким оттенком гордости в голосе. — Мне просто нужен был небольшой стартовый капитал.
Мой тон темнеет.
— Я рад, что это я дал семена.
Она улыбается и грустно качает головой.
— Мне все еще нужно вернуться в город. София еще не знает, что задумали мои родители и Анатолий, но я им не доверяю. Я должна найти способ защитить ее.
— Где она?
— Насколько я могу судить, она все еще в школе. Не думаю, что она что-то знает… пока.
Я провожу рукой по ее щеке.
— Завтра утром мы первым делом уедем отсюда и заберем твою сестру. Вы обе теперь под моей защитой, и ты ни за что на свете не вернешься к этому подонку. И я включаю в эту категорию и твоих родителей.
Ее глаза блуждают по моему лицу, изучая меня так же пристально, как я изучаю ее.
— Как мне так повезло, — наконец говорит она, — что я нашла тебя в том хаосе, которым является моя жизнь?
— Как нам обоим так повезло, — поправляю я ее, проводя большим пальцем по чувствительной нижней части ее челюсти.
У меня на кончике языка вертится мысль о том, как глубоко я к ней привязан, как готов пройти через сам ад, чтобы она была в безопасности и счастлива. Я готов отдать за нее жизнь, не задумываясь.
Но я сдерживаюсь. Действия говорят громче слов, и я покажу ей, что значит покорить мир ради любимой женщины.
Важен только этот момент, мы вместе; все остальное — просто шум.
Роман
Я не уверен, сколько времени мы уже спали,
