– Да, – согласилась она так тихо, что слово еле слетело с ее губ.
Все это, начавшись столь непристойно, закончилось красиво. Мужчина и женщина, прильнувшие друг к другу в ритмичных движениях. Затем последний момент, остановивший дыхание, экстаз… и улыбка, когда он кончился.
Потом она прошептала:
– Не уходи… – И положила его руку туда, где ей и полагалось лежать, а другую туда, где, казалось, осталась ее душа.
Потом они лежали на боку. Горела настольная лампа, тишину нарушал шелест крыльев какого-то насекомого. Их головы лежали на одной подушке, и волосы Бесс, как всегда, пахли розами. Сбившееся покрывало разделяло их ноги. Майкл ногой расправил его, нащупал пальцы Бесс, прижал их к своим, закрыл глаза и вздохнул.
Она рассматривала его левую руку, свисающую с матраса, пятно волос под мышкой, белую кожу на внутренней стороне руки, золотой браслет часов, ладонь, пальцы, на которых не было кольца.
Прошло немало минут, прежде чем он произнес:
– Бесс?
Она открыла глаза:
– Что?
– Готова выслушать предложение руки и сердца?
Она ответила не сразу:
– Не знаю.
– Я думаю, что нам следует обсудить этот вопрос, – сказал он.
– Согласна.
Они поудобнее улеглись на спину. Он вынул руку из-под ее головы.
– Хорошо, – начал он. – Давай поговорим напрямую. Как ты думаешь, если мы снова поженимся, все будет хорошо?
Хотя Бесс уже знала, о чем пойдет речь, слово это заставило ее вздрогнуть. Она ответила:
– Я только об этом и думаю. Что касается постели, то да.
– А кроме этого?
– А ты как думаешь?
– Я думаю, что самой большой проблемой будет доверие. У каждого из нас были другие и…
– Другой. У меня, во всяком случае.
– Да и у меня тоже. Но доверие – это то, что будет необходимо прежде всего.
– Ты прав.
– Мы оба встречаемся с разными людьми, вступаем с ними в деловые отношения, иногда нужны вечерние встречи. Если я скажу тебе, что еду на совещание в мэрию, ты мне поверишь?
Майкл взял ее руку и положил на свою.
– Не знаю, – ответила она честно. – Когда я наткнулась на ту коробку с презервативами, я думала…
Они внимательно рассматривали свои руки, меняя положение пальцев.
– Да ты ведь знаешь, что я подумала.
– Знаю.
Он отпустил ее руку и положил свои под голову.
– Но мы не можем постоянно пересчитывать презервативы, Бесс.
Она повернулась к нему и положила руку ему на грудь:
– Понимаю, Майкл. Я просто честно говорю то, о чем думаю.
– Ты больше не сможешь мне доверять?
Бесс молчала, задумавшись.
Майкл снова заговорил:
– Я думал и о многом другом. Мы ведь оба работаем. Я теперь все хорошо осознал и готов разделить с тобой домашний труд наполовину, нет, не обязательно наполовину. Иногда на шестьдесят четыре процента, иногда на сорок шесть. Я понял теперь, что, когда работают оба, усилия должны быть совместными.
Она улыбнулась:
– У меня теперь домработница.
– Она для тебя готовит?
– Нет.
– Ну, вот видишь. Мы можем готовить по очереди.
Бесс почувствовала, что засыпает, – Знаешь что?
– Что?
– Мне нравится, что меня уговаривают. Продолжай.
– Я даже думал про мою охоту. Я знаю, что тебя обижало, когда я уезжал и оставлял тебя одну, но теперь у меня есть охотничий домик, и ты можешь ездить со мной… зажечь огонь в камине… взять с собой хорошую книжку… ну как?
– Ммм…
– Для тебя будет полезно отвлечься от дел, немного отдохнуть…
– Ммм…
Ее рука лежала на его груди тяжело и неподвижно.
– Бесс, ты спишь?
Она ровно дышала, даже ресницы не подрагивали во сне. Он приподнялся на локте, нащупал покрывало, прикрыл ее, затем себя. Она что-то пробормотала и задышала глубже. Он положил руку на ее живот, подтянул к нему колени, устроился поуютнее рядом и подумал: «Я посплю только полчаса… так приятно быть рядом с ней… если я не выключу свет, то проснусь скоро».
Рэнди вернулся домой в четверть третьего ночи, выехал на дорогу, ведущую к дому, и остановился, уставившись в изумлении на серебряный «кадиллак-севилль». «Какого черта, что он делает здесь?» Он поднял глаза на окна спальни матери, увидел, что там горит свет, покачал в негодовании головой и захлопнул за собой дверь фургона.
В холле на втором этаже горела люстра. На ступеньках лестницы было что-то разбросано. Он подошел поближе и увидел коробку из-под презервативов и сами презервативы. Рэнди поднял один из них, положил на ладонь, рассматривая, и стал осторожно подниматься по ступенькам, стараясь не задеть валявшуюся там одежду. На лестничной площадке ее было еще больше – мужские брюки, ботинки, халатик матери, который она надевала после ванны. Дверь в спальню была распахнута, в комнате горел свет.
– Мам, – позвал он.
Молчание.
Он подошел к двери, остановился и позвал еще раз:
– Мама, ты в порядке?
Опять никакого ответа, поэтому Рэнди вошел в спальню.
Отец с матерью лежали на кровати, свернувшись калачиком, голые, чуть прикрытые покрывалом. Рука Майкла обнимала талию Бесс, другая лежала на ее груди. Комната выглядела как поле боя, а сама кровать имела такой вид, словно ее пропустили через машину для изготовления канатов. Пустой пакетик от презерватива лежал на кровати с отцовской стороны, рядом с ним мокрый носовой платок.
Рэнди почувствовал, как вспыхнуло его лицо. Он сделал шаг, чтобы уйти, но тут Майкл проснулся, поднял голову и увидел Рэнди в дверном проеме. Он взглянул на Бесс, которая спала, прикрыл покрывалом ее грудь и посмотрел на сына:
– Рэнди?
– А ты – мужик с яйцами. У тебя хватило совести вот так сюда явиться, – прошипел Рэнди.
– Эй, Рэнди, подожди…
Но Рэнди уже выскочил из комнаты, прогремев по лестнице вниз.
Бесс открыла глаза и пробормотала:
– Майкл? Который час?
– Четверть третьего. Спи.
Она поджала колени и стала натягивать покрывало.
– Укройся.
– Бесс, Рэнди дома.
– Ну и что? Теперь он знает. Погаси свет и укройся.
Майкл выключил свет и забрался под покрывало.
Утром он проснулся, почувствовав, что за ним наблюдают. Так и было. Бесс, положив голову на единственную подушку, оставшуюся на кровати, рассматривала его.
– Привет! – Лицо ее выражало полное удовлетворение.
– Привет.
– Где твоя подушка?
Его голова лежала на матрасе.
– Мы вроде бы сбросили ее на пол.
Она улыбнулась и сказала:
– Итак, нас застукали.
– И не говори.
– Он зашел в комнату?
– Ух ты!
– Что-то сказал?
– Сказал: «Ты – мужик с яйцами».
– Так и есть. Можно я их потрогаю?
Он ухмыльнулся, оттолкнул ее руку и с сожалением сказал:
