с места и ринулся за Дианой.
Да только её уже нигде не было. Ни в клубе, ни на парковке, ни на площадке у клуба.
Какой же он дебил! Готов был себя убить. Просто убить, чтобы не чувствовать это жжение в районе сердца, чтобы не нужно было больше дышать, потому что каждый вдох причинял боль.
Что же он наделал! Как же он её унизил, растоптал! Оскорбил её память о родителях, «отымел» девку у неё на глазах… Хорошо, хоть в действительности этого не произошло. Оскорблял, обещал пустить по кругу… Захотелось выть! Что же теперь делать?
Диана
В душе пустота. Ничего не чувствую. Возможно, это затишье перед бурей. И скоро горькая волна захлестнёт меня полностью, заставив окунуться во всю ту боль, которую я сейчас тщательно отрицаю.
Выезжаю с парковки клуба на главную дорогу. Врубаю музыку на всю громкость, динамики работаю на полную мощность, пытаясь выбить из головы картинку, где Давид целует другую. Заглушают его голос, делая неслышимыми грубые и обидные слова.
А что самое горькое – по сути, он мне чужой человек, никто. Да, у нас был-то всего-навсего поцелуй, ну три раза, ну и что! Больше-то ничего и не было! Но почему тогда его слова так ранят и причиняют острую и ноющую боль?
Предательство – вот что я ощущаю сейчас. Какое же это горькое на вкус чувство. Меня скрючивает изнутри, причиняя адские страдания, которые невозможно унять. И постоянно всплывает вопрос: «Почему, за что он так со мной?» Я же не виновата! Чёрт возьми! Почему всё так?!
Очертание дороги смазывается, включаю дворники на машине, но видимость не улучшается. И только когда на щеку падают капли слёз, понимаю, что плачу сама.
Чёрт!
Спешно вытираю их рукой.
Надо успокоиться, мигаю поворотником и съезжаю на обочину.
Попасть в аварию сейчас, ха! Я не доставлю Давиду такого удовольствия! Ещё будет гордиться тем, что выбил меня из колеи и я попала из-за этого в ДТП.
И в этот самый момент двигатель глохнет, и машина останавливается.
Что за фигня?! Пытаюсь её по-новой завести, но она не заводится или сразу глохнет после запуска.
Что происходит?
После поворота ключа в замке и включения зажигания наблюдаю частые моргания сигнальной лампы перед запуском двигателя, а на самом брелоке отображается пиктограмма с надписью «иммо». Это что ещё за хрень?
Повозившись некоторое время с ней и не получив никаких признаков жизни, выбралась из машины и стала ловить такси. Как назло, сумочка и вообще всё осталось в машине Сашки. Эту судьба моя, наверное, вот так вот встревать! Хорошо, хоть телефон с собой.
В такси произнесла адрес Сашкиных родителей. Ключ запасной от моей квартиры только у них. Совершив перевод за поездку, поднялась к крестным. Нацепив на лицо улыбочку, охотно отвечала на их вопросы, а как только ключ оказался в моих руках, сказала, что спешу и просто потеряла сумочку где-то в Сашкином клубе, и, скорее всего, к утру её найдут, забрала ключи и вновь на такси уехала к себе.
Наконец, я приехала домой. Как только переступила порог своей квартиры, сразу начала раздеваться. Туфли, платье, бельё… В ванную вошла полностью обнажённой. Мне надо смыть всю ту грязь, в которую меня окунул Давид. Иначе я не знаю, что со мной будет.
Постояв под прохладными струями воды и поняв, что уже дрожу от холода, а облегчение от боли всё не приходит, переключаю режим в горячий, регулирую теплоту. Ещё через некоторое время, согревшись, выхожу из ванной, прохожу в спальню и одеваюсь.
Настала пора вернуться в своё истинное облачение. Достаю брюки свободного кроя из приятного и мягкого хлопкового материала и худи такого же качества.
Да, платье – это не моё.
Когда услышала звук дверного звонка, удивилась. Может, Соня вернулась? Хотя я Сашке написала, чтобы как можно позже привез её домой.
Не глядя в дверной глазок, открываю дверь, а за ней стоит Давид. Опустив голову. Волосы в ужасном беспорядке, рубашка вывернута из брюк, и жутко воняет спиртным. А когда поднял на меня своё лицо, я увидела на нём огромную ссадину с левой стороны.
Чтобы заглушить крик, зажала рот рукой.
А у него взгляд как у побитой собаки. Такой жалобный, что первый инстинкт – подойти и обнять его. А вспомнив всё, что произошло ранее, наоборот, сделала шаг назад.
– И чем ты меня зацепила, а? Вот вроде обычная… Нет в тебе ничего… Как и все девчонки с улицы, – тихо произносит он.
Ах, он ещё и оскорблять меня будет!
Хотела захлопнуть дверь, но он ухватился за неё и не позволяет это сделать. Отпустила.
– Давид, уходи. Просто уходи, – спокойным тоном произнесла, чтобы не провоцировать его, кто знает, за что зацепится пьяный человек.
– Не могу! Я бы с радостью, но не могу! Я уже запарился! Везде тебя ищу. Как полоумный, во всех девушках твоё лицо вижу. Каждый голос напоминает твой. Что же ты со мной сделала!
– Просто уходи, Давид, – повторяю, уже теряя самообладание.
– Ну вот правда. Ну вот что? Фигура обычная, миленькая, но обычная, как у всех. Лицо, глаза, губы? Уровень айкью? Что же меня к тебе так тянет?
– Я больше не намерена слушать эти пьяные бредни, – вновь предпринимаю попытку закрыть входную дверь.
– Нет, ты послушай. Я не знаю, кому ещё это рассказать. А всё ты виновата. Так что, слушай.
– Я полицию вызову.
– Вызывай, но я всё тебе выскажу, ведьма. Приворожила меня. Сил больше нет бороться. Хочу тебя везде видеть, и чтобы рядом была. Всегда рядом. Всегда, слышишь! Утром в постели, за завтраком, в универе, в обед, после обеда, на прогулке, в клубе…
– О, нет, уволь, в клуб я больше ни ногой… – перебиваю его пьяный трёп.
– А, значит, на остальное ты согласна?
Внимательнее посмотрела на него. Так ли он пьян, как кажется?
– Давид, уходи.
– Ненавижу! – выплевывает мне это в лицо. – Себя! За то, что полюбил тебя!
Ах, вот, значит, как! Себя он ненавидит за чувства ко мне! А я, значит, порхаю тут от удовольствия, что влюбилась в такого козла?! Да?!
Да пошло оно всё!
Открываю дверь настежь.
– Проходи!
Он удивлён моим предложением, но всё же медленно проходит в квартиру, внимательно при этом рассматривая меня. Пытаясь понять, что случилось, что я его впустила.
А я хватаю куртку, выбегаю в коридор и захлопываю дверь. Знаю, что он долго будет её открывать, и
