— Нет. С чего вы взяли?
— По тропинке к нашему дому поднимается человек с большим свертком. Похоже, он несет картину.
Мейси поднялась и подошла к окну. Выглянув на улицу, ахнула.
— Что такое? — спросила Моника, подходя к ней.
— Все хорошо… Это он, — пролепетала Мейси.
— Ты должна выйти к нему, — посоветовала Моника.
Мейси повернулась и крепко обняла соседку.
— Спасибо за понимание.
Она выбежала в коридор в тот момент, когда Тайлер уже собрался позвонить в ее дверь.
— Ты ко мне? — спросила Мейси с замиранием сердца.
Он повернулся и устремил на нее взгляд своих зеленых глаз.
— Привет, Мейси.
— Привет. Что ты здесь делаешь?
Тайлер молча поставил сверток у стены. Как всегда аккуратно причесанный, он был чисто выбрит, и на нем была голубая футболка с короткими рукавами и воротничком. Перед Мейси стоял ухоженный и респектабельный мужчина. Однако он явно нервничал — это было совершенно очевидно.
— Ты сказала, чтобы я не возвращался, пока не освобожусь от прошлого, — проговорил он наконец.
Сцепив руки за спиной, Мейси утвердительно кивнула. Она не хотела облегчать ему задачу. После того как он бросил ее на арт-фестивале, а потом еще и приехал в дом Николь, Мейси решила, что просто так не сдастся. Тайлер должен был завоевать ее сердце и доказать, что любит ее.
Впрочем, в душе она давно уже сдалась.
— Что ж, вот я и освободился от всего, что раньше мешало мне быть с тобой. Освободился от Николь, от прошлого, от семейного бизнеса, от ожиданий родителей…
Мейси чувствовала, как колотится ее сердце — оно, казалось, было готово выскочить из груди. А Тайлер, сделав глубокий вдох, добавил:
— И поэтому я здесь. Я привез тебе подарки. Вернее — подарок. — Он умолк, ожидая ее ответа.
— Тогда пойдем, — сказала Мейси с улыбкой.
Тайлер последовал за ней. Он впервые переступил порог ее квартиры и рассмеялся, увидев вокруг яркие живые цвета.
— Это жилище очень подходит тебе.
— Да? А ты не считаешь мою квартиру… безвкусной? — Она скрестила руки на груди.
— Э-э… нет. Если бы я считал ее безвкусной, то не сказал бы, что она тебе подходит. — Тайлер шагнул к ней и взял ее за плечи. — Ты вовсе не лишена вкуса, Мейси Донован. Ты откровенная, честная, ты — настоящая, и это — самое главное. Кроме того, ты красивая. Ты сразу же мне понравилась.
Мейси уставилась на него в изумлении.
— Но ведь ты продолжал преследовать Николь!
Тайлер поморщился. Ему хотелось забыть все, что было связано с Николь. Теперь она была для него просто другом. Впрочем, он считал нужным объяснить все это Мейси.
— Я уже говорил тебе, что мы с Николь всегда были добрыми друзьями. Я думал, мы будем счастливы вместе, если поженимся. Но Николь порвала со мной, и я стал ее преследовать. Однако причиной был только долг, вернее — желание родителей. Я заботился о безопасности нашей семьи. А когда встретился с тобой… Мейси, ты сразу же покорила мое сердце. С тех пор все мои мысли были только о тебе.
Тут он разорвал бумагу и снял ее с картины. Это был пейзаж, который привлек внимание Мейси на арт-фестивале. Тайлеру было непросто разыскать художника и уговорить его продать картину.
Мейси невольно улыбнулась:
— А ты действительно думал обо мне…
— Каждую минуту. Прости, если чем-то огорчил тебя.
Она энергично помотала головой:
— Нет-нет, мне не нужны твои извинения.
— Не нужны?
— Нет.
— Тогда чего же ты хочешь?
Мейси обвила руками его шею.
— Я хочу тебя.
— Тогда… я твой, — произнес Тайлер хриплым голосом и поцеловал ее в губы.
Когда-то Сэм посоветовал Майку жениться на Каре, остаться в Серендипити и пустить здесь корни. Он был уверен в правильности своего совета, поскольку брат обрел семейное счастье. Майк купил дом и завел семью. Однако Сэм считал, что его собственная ситуация совсем не походила на ту, в которой находился его старший брат. Ведь он, Сэм, не собирался никуда уезжать из родного города. Что же касается Николь, то она не верила в его любовь, и он не знал, как убедить ее в искренности своих чувств.
Удрученный и разочарованный, Сэм сидел один дома, гадая, что делала сейчас Николь, находившаяся по соседству. В конце концов он решил съездить к родителям.
Сэм застал мать в саду; она возилась с цветами, росшими на клумбе.
Сэм опустился на колени рядом с ней.
— Привет, мама.
— О, сынок!.. Мне хочется обнять тебя, но у меня грязные перчатки. — Глаза Эллы сияли. — Но что ты здесь делаешь?
— Разве я не могу просто так приехать к вам, мама?
— Конечно, можешь. — Мать посмотрела на него с беспокойством. — Но у тебя сейчас взгляд обиженного маленького мальчика. Такое выражение лица я видела у тебя во время событий, о которых мы с тобой не будем говорить.
Сэм покачал головой, удивляясь тому, насколько глупым и упрямым он был когда-то.
— Теперь уже можно говорить о Джине, мама.
Элла наконец-то сняла перчатки.
— Помоги мне встать.
Сэм поднялся на ноги и помог матери подняться.
— Пойдем куда-нибудь присядем, — предложила она.
Они подошли к крыльцу и сели на верхнюю ступеньку.
— Что у тебя на сердце? — спросила мать.
— В моем сердце — только Николь.
— Но в этом нет ничего плохого… Или ты что-то натворил?
— С самого начала я сказал ей, что не хочу серьезных отношений, что их у меня никогда не будет. Поэтому потом, когда я одумался и признался ей в любви, она не поверила мне.
— О-о, Сэм…
Он посмотрел на мать с виноватым видом. В этот момент он походил на ребенка, совершившего проступок.
— Я готова убить Джину за то, что она с тобой сделала, — сказала Элла. — Она должна была объясниться с тобой сначала, а потом уже бежать к другому парню. И уж, во всяком случае, не бросать тебя у алтаря. Но, Сэм, неужели ты не понимал, что все дело в ней, а не в тебе самом?
Прищурившись, он взглянул на полуденное солнце.
— Я не могу изменить прошлое, но я хочу убедить Николь, что у нас с ней есть будущее. Однако все дело в том, что в ее семье никогда не было теплых доверительных отношений. Она воспитывалась в атмосфере равнодушия и фальши, и поэтому не может поверить мне. — Сэм пожал плечами. — К тому же я так долго боролся со своими чувствами, что не виню ее в недоверии ко мне.
Мать крепко обняла его.
— Прошли те времена, когда тебя можно было утешить с помощью молока и печенья.
Сэм засмеялся.
— А я-то думал, что ты, возможно, дашь мне мудрый совет.
— Мне кажется, он тебе не нужен.
