исчезнет от моего поцелуя.
И он не исчезает.
Вместо этого осторожно придерживает мой затылок и рычит мне в рот какие-то ругательства, но я даже не пытаюсь разобрать его слов, я целую его с такой жадностью, что у меня перехватывает дыхание.
Мы целуемся на грани отчаяния.
И каждый новый вдох, который он заставляет поглотить, наполняет, напитывает меня настоящей жизнью.
Я отрываюсь от его губ первая, и он с разочарованным стоном прижимается к моему лбу своим.
— Спасибо, что спас нас, — шепчу срывающимся голосом. — И спасибо, что ты вернулся в мою жизнь. Думаю… я нуждалась в этом… Я нуждалась в тебе…
Он прикрывает глаза и снова стонет.
— Черт, Ведьма. Что ты со мной делаешь?
— Я … я не знаю… Думаю, мы делаем это оба.
Илай ненадолго прикрывает глаза, его дыхание становится резким и тяжелым. А потом целует меня сам, завладевая моими губами так, как мне это нужно…
Кто-то выразительно покашливает, Илай тут же отстраняется, открывая мне обзор, и я вижу Лену с Кириллом на руках.
— Извините, что отвлекаю, — она проходит в палату, шурша бахилами. — Но, думаю, я имею право хотя бы обнять свою подругу. — Лена бросает взгляд на Багирова, и тот, усмехнувшись, вскидывает ладони и отходит.
Конечно, первым ко мне тянется Кирилл, и я притягиваю его к себе, захлебываясь рыданиями.
— Мамоська, я кучал, — лепечет он, обвивая маленькими ручками шею.
Я целую его лобик, носик, щечки, зарываюсь носом в мягкие волосы и пытаюсь надышаться запахом, который вызывает трепет в моей груди. Этот трепет пронизывает меня насквозь, и мои рыдания становятся громче. Но на этот раз я плачу оттого, что по-настоящему отпускаю все плохое и позволяю сыну окончательно вернуть меня к жизни.
Все плохое позади.
Мои мужчины рядом.
И я хочу, чтобы так было всегда.
______
Мои дорогие читатели, это еще не конец! Впереди еще будет несколько глав с жарким воссоединением ну и еще кое-чем
Так что не расходимся)
Ноооо… у меня больше нет сил держать историю Смайла под замком.
Встречаем Глеба Самсонова и его Карамелька Лена: https:// /shrt/hnxV
ЖЕСТОКОЕ СЕРДЦЕ МАЖОРА!
Девочки, ваше внимание для книги очень важно) И я буду безмерно рада вашей поддержке! Добавляйте обязательно книгу в библиотеку, так вы не пропустите новых глав, а если у вас будет минутка поставить лайк истории и написать комментарий — автор будет безумно счастлив
Погнали в новую горячую историю? Если честно я уже обожаю героев и очень хочу, чтобы у нас это было взаимно)
Спустя неделю
— Баб Люсь, вы себе оставьте лучше…
— Полно тебе, дочка, вы таких солений ни в одном магазине не сыщете, — причитает она, наполняя сумку банками, заботливо обернутыми газетами. — А так хоть иногда будете вспоминать обо мне добрым словом.
От ее последней фразы в моей душе такая дыра образуется, что я не выдерживаю и обнимаю бабу Люсю со спины, вынуждая остановиться.
— Всегда, — выдыхаю вдруг севшим голосом. — Всегда будем вспоминать вас. Вы только берегите себя. И если что-то нужно, сразу дайте знать. Приедем, купим, поможем.
— Ох… — баба Люся тяжело вздыхает и прижимает платок к носу. — Не выдумывай, Алиска. Буду я молодых тревожить.
Шмыгает и смахивает слезы платком, а потом мы обе подпрыгиваем от строгого голоса Илая:
— Еще как будете.
Мы оборачиваемся и видим, как он приближается к нам с довольным Кирюшей, который сидит у папки на шее.
Ловким движением Илай снимает сына с себя и подкидывает, вынуждая его заливисто рассмеяться.
— Дайте мне хоть мальчонку моего потискать, — бабушка тянет руки к Кирюше, и он сам радостно падает в ее объятья.
— Баба, — он шлепает себя по щечкам и высовывает язычок, демонстрируя хорошее настроение.
— Дай-ка баба тебя поцелует, вкусного такого ребятенка, — чмокает его в эти самые щечки. — Золотой ты мой мальчонка.
Снова целует его, а у самой уже опять глаза на мокром месте.
— Ты бабу Люсю не забывай, Кирюшечка. Приезжай хоть иногда, ладно?
— Дя! — хлопает ее по лицу и звучно чмокает прямо в нос, а у меня в груди болит от понимания, как эти двое будут скучать друг по другу.
— Ну все, хватит вас задерживать, — она вручает Кирюшу Илаю и быстро вытирает собравшуюся влагу в глазах платком. — Долгие проводы — лишние слезы.
Бабушка прерывисто вздыхает и заключает меня в объятья.
— Давай, дочка, покажи Москве, где раки зимуют, — смеется она хрипло, всхлипывая. — Ты мне хоть иногда весточку посылай, а лучше звони, чтобы я слышала голосок Кирюшечки.
Она отстраняется от меня и одаривает доброй улыбкой, проводя ладонью по щеке.
— Все у вас будет хорошо.
А потом переключается на Илая.
— Ну иди сюда, богатырь. — Илай расплывается в улыбке и наклоняется, чтобы обнять бабу Люсю. — Ух, какой, — хохочет она, хлопая его по бицепсам, а потом треплет его за щеку, а я, глядя на эту сцену, едва сдерживаю смех. — Смотри мне, — грозит ему пальцем. — Я доверяю тебе самое дорогое. Ты береги их, Илаюшка.
Машет рукой и снова утыкается лицом в платок.
Илай приобнимает старушку.
— Ну чего вы плачете, баб Люсь? Я же вам сказал, в гости будем приезжать, а так — по видеосвязи.
— Отстань, — отмахивается. — Я во всех этих штуковинах ни черта не понимаю. Лучше Алиске подари.
— И Алиске подарю, а для вас специально купил самый простой в управлении планшет. Лена, если что, поможет вам.
— Ну посмотрим, посмотрим, может не такая я и безнадежная бабка, — смеется она, продолжая вытирать слезы платком.
Мы переглядываемся с Илаем и хихикаем тихонько. А потом баба Люся еще раз целует всех по кругу, отходит и крестит на дорожку.
— Ну, в добрый путь, мои хорошие.
Я сама пытаюсь сдержать слезы, чтобы не расстраивать бабушку еще сильнее.
Горло сокращается от перенапряжения, но чем дольше я борюсь, тем сильнее желание разрыдаться.
Мне не становится легче ни когда я выхожу в парадную, слыша за спиной всхлипы бабы Люси, ни когда сажусь в машину.
Какое-то тяжелое чувство разливается внутри.
Я так привыкла к своей комнате-каморке, к моей соседушке, вечно приходящей мне на помощь, к подруге, которая была в получасе езды, к Петербургу, что за все это время стал мне родным, пусть часто серый и дождливый.
Баба Люся была права. Перемены — это всегда страшно. Но у меня больше нет повода их бояться. Тогда почему мне так плохо? И почему я не могу больше терпеть и первые слезы прорываются наружу?
Илай
