— Дана? Что случилось? — повторил он, идя следом.
Огромное темное небо было усеяно звездами, дул прохладный ветерок, соленый запах Тихого океана наполнял ночь.
— Ничего, — ответила Дана, все еще не глядя на него. Она глубоко вздохнула, наслаждаясь свежим воздухом. В ее ушах все еще звучали голоса людей, пришедших в музей Гетти. Эти любители природы настойчиво пытались обратить на себя внимание Адама. Дана покорно улыбалась и вела светскую беседу, но ее мысли были далеко. Она понимала, что Адам не удовлетворится ее ложью. — Все в порядке, я просто устала.
— Ты волнуешься насчет выставки?
На приеме была и Майда Айрес, искусствовед из Лос-Анджелеса, окруженная толпой друзей, и она сильно превозносила Дану, громко объявляя, что ее выставка будет заметным явлением в искусстве. Дане понравилась эта женщина, но смущал ее энтузиазм на публике, хотя она знала, что Майда только выполняет свою работу, рекламируя ее выставку.
— Нет, не совсем, — ответила Дана, делая очевидное усилие, чтобы сменить тему. — Все прошло хорошо, правда? Я имею в виду вечер. Вы собрали много денег, да?
— Да. — Адам подошел к Дане сзади и обнял, обхватив руками ее грудь. Борода щекотала ее обнаженное плечо, когда он прижался к ней и стал покусывать ухо. Дана откинулась в объятиях, чувствуя тяжесть его тела, и закрыла глаза, когда он опустил руки ниже, спуская ее платье так, что обнажались груди, и он мог ласкать соски. — Это был просто успех. — Он повернул Дану лицом к себе, взял ее руки и положил их себе на плечи, а сам обнял покрепче. Дана чувствовала запах его свеженакрахмаленной рубашки и жар, передавшийся от его тела, когда они слились в объятии, застыв в знакомой позе. Адам отодвинулся и многозначительно посмотрел в ее глаза, которые были на одном уровне с его, затем поцеловал ее долгим страстным поцелуем, расстегивая молнию на ее платье, которое тут же свалилось к ногам. Дана отступила назад, вытащила шпильки из прически, и ее длинные волосы рассыпались по плечам. Она стояла обнаженная перед ним, немного дрожала, и задрожала еще больше, когда Адам поднял ее и быстро отнес в дом.
Вначале они торопливо любили друг друга. Адам быстро вошел в нее и достиг своего оргазма секундами раньше, чем она, и оба упали на кровать, их тела были мокрыми от пота, а дыхание неровным. Затем, не говоря ни слова, повернулись друг к другу и начали ласкаться, зная, как лучше доставить другому удовольствие и возбудить его. Дане казалось, что она проваливается в бездну, когда Адам ласкал и дразнил ее так, как еще никогда не делал, медленно доводя ее до оргазма, пока она не упала на подушку с закрытыми глазами, дрожа от страсти и удовольствия. Она почувствовала, как Адам встал с нее и лег рядом, чтобы обнять ее и прижать к себе, как делал это обычно. Но на этот раз он тихо лежал, не дотрагиваясь до нее. Дана придвинулась к нему и заглянула в безучастное лицо.
— Что случилось? — спросила она.
— Это мой вопрос, помнишь? — Дана отодвинулась и накрыла обоих одеялом. Лучи света пробивались в их комнату из холла, было тихо, оба молчали. — Не хочешь сказать, что тебя заботит? — спросил Адам, не поворачивая головы. — Мне не нравится, когда ты занимаешься со мной любовью с отсутствующим видом.
— В общем-то все в порядке. Я просто сегодня устала. — Дана вспоминала о письме Питера и непроизвольно тряхнула головой, стараясь не думать о нем. Она потянулась и дотронулась до плеча Адама. — Прости, — неубедительно добавила она.
Адам сел, включил лампу рядом с кроватью, поискал свои трусы, которые он бросил на пол, и натянул их, повернувшись к Дане спиной.
— Не надо, — коротко сказал он, наклонившись в поисках туфель. — Это не делает тебе чести.
— Что ты имеешь в виду? — Дана удивленно села, натянув на себя одеяло.
— Ты не отвечаешь на мой вопрос. Ты скрытничала с того первого дня, когда не рассказала мне о своем муже. Тогда я этого заслуживал, а сейчас нет. — Его волосы были взъерошенными, а одежда помятой. Он выглядел бы комичным, стоя со строгим лицом, в одном ботинке и подтяжках, переброшенных через плечо. Но, как ни странно, он казался властным, и Дана кивнула головой, признавая, что он прав. Они были слишком близки все это время, чтобы скрывать что-то от него сейчас. Накинув халат, она подошла к шкафу, достала заляпанные краской джинсы, вытащила из кармана смятое письмо Питера Крэйна и молча отдала его Адаму. Не оглянувшись, она прошла на кухню.
Ароматный запах свежезаваренного кофе наполнил коттедж, и Адам без пиджака вышел к ней на веранду, держа в руке дымящуюся чашку. Дана потягивала свой кофе, ожидая, пока он заговорит.
— Что тебя тревожит больше? — почти равнодушно проговорил Адам. — То, что Питер узнал о нас, или то, что, узнав, что мы вместе, он отказался от тебя? Ты думала, что он будет ждать вечно?
— Дело не в этом, — вспылила Дана.
— Разве? — Адам поставил чашку на перила и повернул ее лицом к себе, держа за плечи. Он сурово посмотрел ей прямо в глаза. — Ты не обманываешь себя?
— Как я могла так думать? Он же мой старый друг, а не любовник?
— Может, и не любовник, но, безусловно, гораздо больше, чем просто друг. — Адам мягко встряхнул ее. — Я всегда любил в тебе честность, Дана. Ведь он нужен тебе больше, чем ты признаешься себе.
Дана резко отпрянула, уронив его чашку с перил вниз.
— Черт возьми, — тихо выругалась она, наклонившись, чтобы увидеть разбитую чашку. — Нет, — быстро ответила она на вопрос, а затем более медленно: — Не знаю. — Но в душе знала, что он был ей совсем небезразличен. Они с Питером принадлежали друг другу, и это было понятно только им двоим. У них был свой язык, свои интересы, и ни время, ни расстояние, ни ее замужество, ни его работа не могли разрушить эту связь или разделить их. Дана скрестила руки и задумалась, до чего она слепа. Питер был не просто другом или человеком, которому она поверяла свои тайны, он был человеком, которого она любит.
Она повернулась и посмотрела на погрустневшего Адама и, подбирая слова, заговорила:
— Я совсем не соображала последние шесть месяцев, как будто отключилась. Вся моя энергия, все мое внимание были сосредоточены на Уэллесе и рисовании, и очень многое я принимала как должное. Ты сделал для меня все, включая, — она неохотно улыбнулась, — то, что ты был потрясающим любовником. Ты сделал из меня новую женщину.
— Но? — Адам печально смотрел в сад, как будто уже знал ответ.
— Но мы стали парой, правда? Понадобилось, чтобы Питер написал мне все черным по белому, чтобы я наконец остановилась и подумала о нас и о том, кто мы друг другу.
— Мы те, кто мы есть, Дана. Тебе этого не достаточно?
