- Я не не люблю детей. А вообще, с какой стати я обязан любить чужих детей? Назови хоть одну причину.
- Хорошо, я неправильно задала вопрос. Почему ты не хочешь детей? Только не говори, что это не так. Я это чувствую.
- Возможно, потому что я эгоист, который хочет наслаждаться обществом только своей жены, - как ни в чем не бывало отвечает Глеб, наливая себе в бокал виски. Отпивает глоток, а у меня ступор. - И да, если мне не изменяет память, я говорил тебе, что эгоист.
- Чушь какая-то. Мы все эгоисты и что с того? Как можно не хотеть ребенка от того, кого любишь?! - непродолжительная пауза, во время которой Глеб рассматривает меня так, как будто видит впервые. И только спустя несколько секунд, отпив очередной глоток, вкрадчиво интересуется:
- А ты меня любишь, Соня? - а вот теперь молчу я. Язык словно к небу прирос. Ну почему я не могу сказать это вслух, Господи?! - Извини. Да, - прерывает мои мысли Глеб, отвечая на звонок мобильного.
Ну почему у меня в очередной раз все через задницу?!
Пытаясь успокоиться, иду на кухню и наливаю себе стакан холодной воды. Пью медленно маленькими глотками, стараясь глубоко дышать. К чему эти ссоры? Просто надо сказать ему вслух то, что и без того является правдой. По-человечески. Без наездов. Наливаю себе еще один стакан воды и подхожу к окну. Все у нас будет хорошо. И ребенка он обязательно захочет. На еще одном «все будет хорошо» я поперхиваюсь, когда вижу отъезжающую машину. Это что вообще такое?! На автомате набираю Бестужева, а он не отвечает. Тупо не отвечает! Из-за каких-то невысказанных слов обидеться как девочка и умотать из дома после того, как выпил виски? Пусть и несколько глотков, но выпил же! От злости хочется лопнуть!
Не помню, как оказалась в гостиной и начала штурмовать очередной раз телефон. Пришла в себя более-менее тогда, когда поняла, что музыка мобильника едва слышно, но доносится из дома. А если быть точнее, из приоткрытого кабинета. Мало того, что уехал, так еще и мобильник оставил на столе. Сажусь на стул, и сама того не осознавая, начинаю крутить в руке его мобильник. Кручу до тех пор, пока не задеваю рукой мышку. На экране компьютера тут же появляется картинка. А если быть точнее – много картинок. На одной из которых Рада грызет ножку кухонного стула. Что за фигня?!
- Рада! - кричу со всей силы, на что моя блондинка номер два отскакивает от стула.
Это, блин, камеры в режиме онлайн по всему дому! Ну и паскуда!
Глава 55
Первоначальный психоз после обнаружения камер и мысленного четвертования Глеба, как ни странно, быстро перерос в рациональное русло и привел к некоторым умозаключениям. Логика включилась совершенно внезапно. Во-первых, компьютер в кабинете появился недавно. От силы месяца два. Скорее всего после того, как я упала и разбила нос. И вероятнее всего это было сделано исключительно с целью моей безопасности – иногда послеживать за тем, что со мной происходит. В конце концов, в уборных, судя по картинкам, камер – нет. Глеб – не извращенец. А говорить мне про их подключение – да, не самая лучшая идея. Я бы определенно встала в позу. В том, что раньше камер, кроме прихожей и кабинета, как говорил сам Бестужев не было – я уверена на все сто. Если бы они имелись в наличии с самого начала, Глеб бы точно знал про мое фиаско в интимном месте, ибо криков и паники было до фига и больше. Стало быть, не полез бы тогда мне в трусы. И не получил бы вазой по лбу. Да и, как минимум, знал бы, что я собиралась к нему в Париж, если следил за мной по камерам.
Вторым внезапным для меня открытием стало – невозможность иметь детей. Не моя, а Глеба. Он просто не может, а не не хочет. Вот почему не предохранялся в Париже и сразу повел меня к врачу – чтобы не подумала о том, что он бесплоден. Что-то типа отвести от себя подозрения. Отсюда такие познания про какие-то клетки, вырабатывающие гормоны у мальчиков. Теперь вполне себе логично его нежелание ехать к Варе. Мне ведь точно так же было неприятно слышать про секс и отношения, когда я лежала недвижимой в кровати. Меня раздражали и пугали разговоры о том, к чему я была не способна. Вполне логично было бы, что осознание его бесплодия привело бы меня в уныние, так или иначе я хочу собственных детей, вот только вместо этого ко мне пришло какое-то другое чувство. И нет, даже не жалости. А чего-то такого, что разъедает меня изнутри.
Ему же плохо от этого. Наверняка, после всех моих разговорах о детях, он уверен в том, что без них он мне не нужен. В принципе, на его месте я бы подумала точно так же. Я ведь даже на его последний вопрос смолчала. Сколько раз мне говорила Вера о том, что мужчины куда более обидчивы, чем женщины и гораздо острее воспринимают поражения, просто те еще молчуны. А уж я-то знаю, как страшно вариться в том, о чем боишься сказать вслух.
Вот так, за какие-то двадцать минут, вместо предполагаемой обиды и красочного наезда на Бестужева за то, что он бросил меня, не сказав ни слова, я совершенно поменяла ход своих мыслей.
На удивление, моих извилин хватило и на то, чтобы вспомнить, что перед побегом Бестужеву позвонили. А ларчик просто открывался – всего лишь открыть входящие и перезвонить абоненту. Вот только ларчик все же не открылся. Просто потому что входящий «Михаил» не поднял трубку ни на один из моих пятнадцати звонков. И вот тут логика и разум помахали мне рукой, уступив место панике. Стакан из-под виски пустой. Пусть там было налито всего ничего, но ведь этого может хватить для того, чтобы потерять концентрацию внимания. Даже если у него что-то случилось на работе, и он помчался туда, какова вероятность того, что Глеб тупо не доехал?
Я даже не помню, когда в последний раз лила слезы и вот на тебе – они сами текут по щекам. Неконтролируемо. От безысходности. А все потому что я так и вижу ненавистную красочную картину того, как машина Глеба встретилась лоб в лоб с каким-нибудь деревом. Первое, что пришло в голову после того, как уже нечем стало дышать от сопливого носа – просто поехать к нему в отель. Вопрос только в какой. И только чуть позже до меня дошло, что сначала надо позвонить тому, кто уж точно в курсе событий.
- Да, дорогой. Ты уже по мне соскучился? - веселым голосом произнесла Анжела. Веселый – это же хорошо?
- Это дорогая. А дорогой по тебе никогда и не скучает.
- Ой, София, это ты. Не к добру это, слышать бабский голос с утра пораньше.
- Какое к черту утро? Сейчас шесть вечера.
- Эээ… Саша, вставай, проспали! - орет она, отодвинув от себя трубку.
- Анжела, вернись сюда.
- Да я тут. В смысле не тут.
- А где ты?
- В Доминикане. У нас полдень. Спасибо, что разбудила, у нас обед в полпервого, а пропустить никак нельзя. За все же уплачено.
- Ты издеваешься?!
- В смысле?
Прорвало. Реально прорвало. Сопли, крики, слезы. Но, видимо, это возымело должный эффект.
- Заткнись, пожалуйста. Михаил – это руководитель стройки на нашем новом объекте. Я сейчас позвоню ему на другой номер и узнаю, что там случилось. Скорее всего Глеб там. Жив и здоров, но просто занят. Не разводи панику. Все, я тебе перезвоню.
- Спасибо.
Кладу трубку и начинаю гипнотизировать взглядом экран мобильника. На пятой минуте раздается звонок.
- Да, - как можно спокойнее произношу я, сильно сжимая руку в кулак. Сама не знаю для чего.
- Сонь, это я, - ну хоть как минимум живой! - Извини, некогда было предупредить и позвонить. У нас ЧП на новом объекте. Непонятно пока – поджог, случайность или наши налажали. В общем, это надолго. Ты ложись спать, не волнуйся.
- В смысле спать? Я тебя подожду. Мне надо с тобой поговорить.
- Завтра поговорим.
- Нет, не завтра, хочу сегодня, даже если это будет в три часа ночи. Очень многое хотелось бы обсудить. Например, камеры по всему дому, - вот уж меньше всего я думаю о камерах. Но совершенно безэмоциональный голос Бестужева в совокупности с «завтра поговорим» просто выводит меня из себя. Тогда как я вся на нервах – он спокоен!
