— Ничего ужасного делать не буду. Не вырывайся.
Арина догадалась о его намерениях слишком поздно.
— Не надо. Мне стыдно. Ради Бога!
Гинеколог, пожалуй, был единственным человеком на свете, перед которым она могла, хоть и стесняясь, ТАК раздвинуть ножки. Но Федор!
— Что ты делаешь? Нельзя. Нельзя.
Его язык уже был внутри. Какой ужас! Арина попыталась оттолкнуть его голову, он удержал маленькие руки. Негромко засмеялся. Приподнялся, прижимаясь щекой к ее бедру. Спросил.
— Почему нельзя? Мне хочется.
— Тебе? Сделать это?
— Малышка. Просто лежи молча и не мешай. Пять минут, хорошо?
— Нет! Нет! Я не могу!
— А тебе ничего не надо мочь.
Второй смешок, короткий и лукавый достиг ее слуха.
— Я тебя приласкаю и все. И ляжем спать. И попробуй только начни меня стесняться… теперь.
— Зачем ты ЭТО делаешь?
Он не ответил.
Арина долго не могла заснуть. Об щеки — можно спички зажигать. А Федору хоть бы хны. Похлопал по плечику, чмокнул в лоб, лег на свою полку и отключился. Счастливчик!
* * *
В Москве их встречали. Симпатичная дама из агентства и пожилой расторопный водитель микроавтобуса.
— Доброе утро. Меня зовут Светлана. Это Виктор Петрович. Как доехали? Все в порядке?
Она обернулась к Федору и деловито поинтересовалась.
— Вы сможете донести ее до машины? Или понадобятся носилки? Извините, кресло не на ходу. Накладка.
— Донесу.
— Где ваши вещи? Мы с Виктором Петровичем поможем.
Арина поправила непослушный хвостик. Шикарная прическа Светланы вызвала в ней легкую зависть. Никогда не была в Москве. И угораздило — оказаться в столице проездом. Здания за окном машины. Вывески магазинов. Красивые автомобили. Федор обнимал Арину за талию и негромко разговаривал с сопровождающими.
— Да, сразу в гостиницу. Хирурга сделать перевязку. Больше ничего не нужно.
Арина посмотрела на него. Волевой профиль хозяина жизни. Разве покалеченная Родионова нужна такому человеку?! Вон как приосанилась Светлана. Поправляет локоны, улыбается заманчиво. Кукла крашеная! Арина отвернулась. И почувствовала поцелуй. Федор коснулся ее щеки.
— Тебе нехорошо? Малышка?
— Немного подташнивает. Не выспалась.
— Завтракать пора. Это мы сейчас сообразим. В гостинице есть приличный ресторан?
— Разумеется.
— Светлана, я вас попрошу съездить на рынок, купить мне кое-что.
— Конечно.
— Кто повезет нас в Шереметьево?
— Мы.
— Замечательно.
Ничего замечательного в обществе этой красотки Арина не находила. Абсолютно.
— Федор?
— Что?
— Ты любишь Москву?
— Странный вопрос.
— Почему же?
— Не ждал от тебя, вот и удивился. Нет, не люблю. Я схожу с ума по Питеру.
Тот факт, что его речь слушали по меньшей мере два жителя столицы, Федора ни капли не беспокоил.
— В Москве есть свой кайф, разумеется. Я здесь много жил, работал. Но, видимо, настроен на иную волну. Меня не напрягает сутолока улиц, шум, толпа людей. Дело в другом. Этот город никогда не был до конца, по-настоящему моим. Понимаешь?
Арина осознала, что ей приятно его наплевательское отношение к мнению Светланы и водителя. Очень приятно. Почему? Неужели ревность? Гадость какая.
— Мы еще посмотрим мир, малышка. Я покажу тебе свой самый любимый город.
— Какой?
— Секрет.
* * *
На стыке вечера и ночи Арина познакомилась с первым в жизни аэропортом. По сравнению с вокзалами на которых ей доводилось бывать, в Шереметьево было чисто и пусто. Огромные цены на прессу и книги, обилие примитивных русских сувениров, вежливые продавщицы — все казалось непривычным. Рейсы объявляли на нескольких языках. Старушка-уборщица не старалась попасть тряпкой по ногам. Кусочек цивилизации, да и только.
— Я ни разу не летала.
Федор удивился.
— Правда?
— Да.
— Шереметьево — неплохое начало, так?
Арина прислонилась к каменному плечу. Спросила.
— Зачем ты все это делаешь?
Он захлопнул журнал, положил на сиденье рядом с собой и ответил негромко.
— Ни за чем, а почему.
— Почему?
— Потому, что хочу видеть тебя живой и здоровой. Ферштейн? И, может быть, не просто видеть, а видеть рядом с собой. Я еще не решил.
Арину ошеломило его самомнение. Она растеряно поморщилась и промолчала. Но Федор, разумеется, заметил ее гримасы и добавил.
— За тобой тоже есть право отвода моей кандидатуры, в случае чего.
Вскоре объявили их рейс. Сопровождающий подхватил чемоданы, а Федор девушку. Арине казалось, что все на них смотрят. Хорошо еще пальцами не показывают. Багаж отправился в путь. Помощник откланялся и ушел. Федор с небольшой сумкой на плече и Ариной в руках прошел паспортный контроль. Обещанного легкого складного кресла на колесах им так и не предоставили. Несмотря на все обещания и полную готовность Федора оплатить вышеупомянутое средство передвижения. Фак!
— Теперь мы в нейтральной зоне. Хочешь кофе?
— Нет.
— А бутерброд?
Арина взяла его ладонь и прижала к пылающему лбу.
— Мне страшно.
В его ответном взгляде пряталась улыбка.
— Трусишь, малышка?
— Да.
— Не стоит. Хуже, чем было, уже не будет. Верь мне.
Она попыталась бодро кивнуть, но вышло не слишком правдиво. И что с того? Федор углубился в чтение. Левой рукой, впрочем, он полу обнимал растерянную девушку. Арине казалось, что он тяготится выбранной ролью. Она чувствовала подступающую к горлу панику и близкие слезы. Через несколько минут скучающий рыцарь поднялся.
— Пожалуй, таки выпью кофейку. Не передумала?
— Нет.
— Я скоро вернусь.
Арина проводила взглядом неторопливо скользящую широкоплечую фигуру. Подтолкнула пальцем брошенный на опустевшем сидении журнал. Вздохнула.
— В первый раз за границу?
Ласково поинтересовался пожилой сосед в сером костюме.
— Заметно?
— Вы нервничаете.
Его русский язык был правильным, но чуткое ухо девушки уловило некую чужеродность интонации.
— Вы немец?
— Браво, фройлен. Вы раскрыли шпиона. Как догадались?
Он протянул ей руку.
— Микаэль.
— Арина.
— Признавайтесь, что меня выдало?
Хитрые глаза насмешливо блестели за стеклами. Тонкие губы подрагивали. Пальцы отбивали барабанную дробь на спинке жесткого кресла.
— Легкий акцент, может быть.
— Вы сами не уверены?
Арина согласилась.
— Да. Видите ли, Микаэль, я, действительно, крайне нервничаю.
Он уточнил весело.
— А почему именно немец?
