— Я бы так не поступила, — сказала Кейт, чувствуя боль.
Кэролайн скривила губы.
— Черт возьми, Кейт, опять ты за свое. Снова грузишь меня чувством вины. Я знаю, ты ни при чем. Ты не можешь изменить это — ты, такая хорошая, такая совершенная. Ты не можешь изменить это, даже если ты папина любимица. Ты и мамина любимица. Ведь тебя единственную она попросила дать обещание. Не меня. Не Эшли.
— Ты была слишком юная. И Эшли тоже, — сказала Кейт с удивлением, потом начала злиться: — Разве ты не понимаешь, какая ответственность ложится на любимчика? Ты думаешь, что я никогда не устаю беспокоиться обо всех вас? Я устаю, Кэролайн. Я всего лишь на четыре года старше тебя, но иногда кажется, что на целых сто.
— Мне очень жаль, — призналась Кэролайн. — Правда. — Она умолкла.
— Мы должны позвонить Эшли, — решила Кейт. — Она обязательно захочет помочь.
Кэролайн молча закатила глаза.
— Что это значит? — спросила Кейт.
— Думаю, что Эшли сейчас не до нас. Я видела ее вчера вечером на заднем сиденье мотоцикла Шона.
Кейт опустилась на кровать и встретилась с понимающим взглядом сестры.
— О боже!
— Я уверена, она ничего не скажет, — неуверенно предположила Кэролайн.
Кейт надеялась, что Кэролайн права, потому что сама она больше ни в чем не была уверена.
* * *
— Привет, Эшли. Можно войти? — спросил Тайлер, когда Эшли открыла дверь квартиры.
Одетая в облегающие джинсовые шорты и топ без рукавов, с длинными волосами, собранными в хвост, Эшли выглядела молодой и красивой, полной жизни. В самом деле, в ее глазах горел свет, чего раньше Тайлер не видел.
— Что вы хотите? — спросила она с опаской.
— Несколько минут вашего времени.
Она помолчала, потом отошла в сторону.
— Хорошо.
Его удивил хаос в маленькой квартире. Эшли, очевидно, не получила в наследство генов аккуратности и опрятности, как Кейт. Журналы, фотографии, книги, одежда валялись в гостиной.
— Я никого не ждала, — сказала Эшли извиняющимся тоном, убирая какие-то вещи с дивана. — Хотите сесть?
Тайлер остановился у журнального столика и взял несколько фотографий. На них были засняты лодки и гоночные экипажи.
— Каслтон? — спросил он.
— Да, я сфотографировала всех участников гонки.
— Хорошие снимки, — одобрил Тайлер. — Удачный свет, верный угол съемки.
— Вы говорите так, будто что-то понимаете в фотографии.
— Я работал с несколькими фотографами в свое время.
— Фотографии для ваших статей?
— Точно, — кивнул он. — Потому я и пришел. Может быть, у вас есть снимки, которые я мог бы использовать?
Эта просьба озадачила Эшли.
— Я… Ну, я не знаю, что вам нужно.
Тайлер не знал, сказала ли Кейт сестре, что он отказался от написания статьи о них. Похоже, нет. Ему показалось, что Эшли нервничает. Она теребила цепочку на шее, и похоже, ей очень хотелось, чтобы его здесь не было.
— Есть ли у вас фотографии с вашей гонки, снимки, которые вы делали на «Мун Дансер», ваши фото, ваших сестер, отца? — спросил он, полагая, что по ее ответу догадается, много ли она знает.
— У меня были снимки, но я не знаю, где они сейчас.
— Я бы удивился, если б фотограф не снимал в море все подряд. — Тайлер огляделся. Много фотографий, но ни одной семейной. Он не мог поверить, что Эшли провела девять месяцев на лодке с беременной сестрой и не сняла ни единого кадра с ней.
— Я часто меняю свои фотографии. Та гонка в прошлом. И я убрала многие вещи на хранение, когда мы вернулись.
Тайлер сел на диван. Он решил переменить тактику.
— Я встретил вашего друга, Шона. Он сказал, что вы были влюблены друг в друга еще в школе.
— Это правда. — Эшли присела на край кресла.
— Должно быть, трудно уйти в море и оставить его здесь.
— У меня не было выбора.
— Конечно. — Он улыбнулся, желая ослабить напряженность, которую заметил в лице Эшли. Ему казалось, что ему или легко удастся получить от нее то, что надо, или вообще ничего не выйдет.
— Бьюсь об заклад, молодые люди не оставляли вас и ваших сестер без внимания на всем протяжении гонки в различных портах. Три красивые, авантюрные блондинки. Вы, наверное, отбивались от них палками.
— Иногда случалось, — подтвердила Эшли. — Но мужчины — участники гонки — отличаются от обычных. Они сосредоточены на своих лодках, на соперниках, на погоде, поэтому все остальное имеет для них второстепенное значение. Кроме того, мы были тогда очень молоды.
— Малолетки, — согласился Тайлер. — Все, кроме Кейт. — Он помолчал. — Что случилось с вами и Шоном, когда вы вернулись?
— Ничего. Я имею в виду, мы расстались.
— Почему?
— Потому что… — Она беспомощно пожала плечами. — Мы стали другими. Трудно вернуться и начать все сначала с кем-то, кого не видела несколько лет.
— Правда. Похоже, он по-прежнему очень любит вас.
Эшли покраснела.
— Мне он тоже не безразличен.
Больше, чем не безразличен, подозревал Тайлер.
— Может, вы когда-нибудь снова будете вместе.
— Не знаю. — Эшли замолчала, испытывая неловкость. — Вы хотели что-то еще? У меня дела.
— Вы сказали, что у вас нет фотографий вашей гонки, но я подумал, может, есть снимки местных моряков или прошлых гонок Каслтона. Они могли бы дополнить мою статью. Я заплачу вам за их использование, разумеется.
— У меня много фотографий недельных гонок прошлого года. Я посмотрю, подождите.
— Конечно, не торопитесь, — сказал Тайлер, когда Эшли пошла в свою спальню. На самом деле ему не нужны были никакие фотографии, требовалось время, чтобы по-думать, как завоевать ее доверие, и, возможно, немного осмотреться. Естественно, что юрист, имевший дело с адвокатом Марка, должен прислать письмо одной из сестер МакКенна и сообщить о происходящем. Нет ли конверта или других бумаг в этом хаосе?
На журнальном столике он не заметил ничего такого, чтобы могло заинтересовать его, поэтому Тайлер встал и подошел к столу, где был компьютер Эшли. В поле зрения попал конверт с обратным адресом «Каслтон. Семейное здоровье», из которого торчали счета. Конверт был открыт, и Тайлер вынул счет. Он оказался месячной давности, пациентка Эшли МакКенна была на приеме у доктора Миры Хановер.
Это ни о чем особенном ему не говорило. Тайлер перевернул его и увидел сопроводительное письмо, оно оказалось гораздо любопытнее. В письме доктор Ханновер рекомендовала Эшли двух психиатров, специализирующихся на тревожном и депрессивном состоянии, оба практиковали в Сиэтле. Письмо подтвердило подозрения Тайлера, что у нее проблемы с психическим здоровьем. Он сунул счет в карман, сомневаясь, что она спохватится, поскольку Эшли, очевидно, уже оплатила его.
