зачёсанные назад блестящие волосы, миндалевидной формы глаза, высокие скулы, точёный подбородок, только... гладко выбритый!
Из груди вырвался невнятный возглас, казалось она во власти фантомного видения, настолько точно сын повторился в скульптурных чертах матери. Освобождаясь от иллюзии, Лина взглянула на девушку, сидящую рядом. Она видела её фото в Интернете: вздёрнутый носик, задорный взгляд, округлые женственные формы – земная и очень привлекательная. Но рядом с породистой, утончённой Марией Анной Берри она выглядела просто горничной.
Тяжёлые аккорды последнего сингла Strangers заглушили монотонный гул. Над головами зрителей разгорелся искусственный пожар. Светлые овалы лиц отразились в потолочных зеркалах. Гости видели, как их пожирает пламя, что рвалось из окон и выбитых дверей, перевёрнутых верх ногами домов. Подиум окрасился в тревожные цвета ночного неба, расцвёл звёздами с картины Ван Гога. Лысый белый череп, накладные ресницы, красный классический костюм и пластиковые ботинки на высокой платформе – сюрреалистичный образ опасного и обольстительного фрика, выдержанный в духе Дэвида Боуи, заставил публику взорваться. Громкие аплодисменты приветствовали модель открывшую показ.
Лина отступила вглубь служебного помещения, устало ссутулилась на раскладном стуле. Прыгая горными газелями через мотки проводов, ассистенты кричали и толкались, грозя выколоть кому-нибудь глаз острыми углами планшетов, голос режиссёра разрывал рацию хрипом. "Переодевальщики" срывали с моделей костюмы, проталкивали руки-ноги в новые детали одежды, на лету застёгивали пуговицы. Понукаемый Яницким, очередной манекенщик выбегал на подиум.
Лина безучастно ловила убийственные взгляды Лукаша. Тяжело дыша, он оттирал лоб мятым галстуком и курил сигарету за сигаретой. Она повернулась спиной к нему, и к монитору, транслирующему показ. Сосредоточила внимание на смартфоне, открыла Фейсбук, просматривая все новости подряд. На душе завывал минорный аккорд, нестройно вливаясь в слаженную гитарно-барабанную канонаду. Музыка Кристофера грохотала в зале, но его не было. Он не пришёл. Провал или успех не имел значения.
Духоту гримёрки наполнил тяжёлый аромат духов. Движением плеч Диана Родригес сбросила соболиную пелерину на локоть Метью Салливана, подставила лоб под кисточки визажистов. Взглянув в зеркало, тронула пальцами короткие волосы, уложенные с точно рассчитанной небрежностью, и коротко бросила:
– Готова!
Получив команду в наушник, долговязый помощник взревел:
– Одна минута! – выставив вперёд ладони, он отсчитывал секунды, загибая пальцы.
– Ну, что сидишь как кукла? – Властный голос окатил презрением. Лина перевела взгляд от кончиков ботильонов на уже привычно неприязненное лицо. – Или ты не второй дизайнер?! Или твоя фамилия не Калетник?! Встань слева от Лукаша! – прошипела Диана.
Следом за вереницей моделей они втроём вышли на подиум. Лина стушевалась и ослепла. Вспышки белой боли ударили по глазам. Она стиснула ладонь Яницкого. Машинально поклонилась, когда он потянул вниз. Выпрямляясь, она наткнулась на охапку цветов. Различила в густой бороде рот и зуб… В элегантном мужчине в чёрном смокинге, смутно узнала Риверу. В грудь уткнулся новый букет: Тим Стюарт кричал на ухо, обнимал, приподнимая над полом. Отрывистые слова тонули в музыке и криках. Её поздравляли, благодарили, дёргали словно куклу. Обхватив цепкими ладонями плечи, Фрэнк Вуд на миг вытеснил море лиц и беззастенчиво поцеловал в губы.
Дрожа всем телом, Лина покачнулась. Она перестала справляться с цветами, ассистенты не успевали вынимать букеты и освобождать руки... Широко открыв глаза, она смотрела в зал. Журналисты больше не чиркали в блокнотах, гости перестали делиться впечатлениями, снимать на телефоны – все поднялись и громко аплодировали. И в шуме оваций Лина различила своё имя...
После дефиле некоторые зрители отправились в гримёрку, поговорить с дизайнерами и моделями, но большинство праздновали показ в приватной части павильона, куда пропустили только двух аккредитованных журналистов, готовящих обширный очерк о Диане.
Придерживая массивные наушники, за диджейским пультом играл известный британский музыкант. Цветные пятна стробоскопов дрожали по обитым белой тканью стенам и потолку, наполняя зал уютной интимностью. Под ритмичную музыку фланировали красивые молодые люди. Мужчины ослабили галстуки и сбросили пиджаки на спинки мягких диванов, хаотично расставленных меж столами, покрытыми шоколадными скатертями. Девушки болтали и смеялись, держали в пальчиках изящные канапе и высокие бокалы с шампанским.
В стороне от шума, позади пёстрого круга, возглавляемого скандальным фотографом, чья персональная выставка в Нью-Йорке стала сенсацией ушедшего года, Лина рассеянно слушала неиссякаемые остроты Риверы и Вуда. Повязав пиджаки на бёдрах, они громко обсуждали гостей.
– Этот грозный джентльмен владеет сетью ресторанов на западном побережье. На прошлой неделе, он спустил в казино не хилую сумму. Теперь, вот, скачет с тусни на тусню, не знает, как показаться на глаза бойфренду.
– А, видишь тёлочку с вертлявой попкой, что так сладко заглядывает в отреставрированную пасть супруга? Грозится сделать мне между ног омлет, если я не навещу её в "Шато Мармон". Ключ от номера она сунула мне в штаны, пока скармливала мужу икру с ложечки.
Фрэнк ткнул пальцем в молодую женщину и нагло помахал ей. Удерживая на лице вежливую улыбку, Лина не знала, радоваться обществу непредсказуемых собеседников, которые знали всех и на каждого имели скабрёзную историю, или плакать. Чуть поодаль, прижатый к колонне тремя блондинками, Тим Стюарт подавал глазами отчаянные знаки. Лина пожала плечами, не представляя, как ему помочь.
– А, вот ты где! С тобой хотят познакомиться! – Кимберли обернулась и вскинула руку, кого-то подзывая.
– Спорим: в туфлю дылды поместится мой охотничий нож. Ставлю сотню! – сверкнул глазами Вуд.
– Ладно. А под трупом невинно убиенного зверя можно пронести автоматическую пушку, гм-м... как насчёт М16? – отозвался Джозеф.
– Шутишь?! Сам будешь проверять.
– Замётано.
– Тогда валим!
– Будь умницей corazоn, ничего не говори без адвоката! – бросил Джозеф через плечо.
– А лучше звони 911! – Подхватив за талию двух красоток, Вуд галопом припустил за Риверой.
Миссис Берри проводила невозмутимым взглядом драпающих мужчин. Протянув руку, она улыбнулась:
– Мальчишки...
Кимберли представила женщин. Лина по очереди пожала две маленькие твёрдые ладони:
– Рада знакомству.
– Только умоляю, зови меня Лео! – воскликнула с сильным нью-йоркским акцентом миссис Стивенсон, в девичестве Берри. – Ненавижу своё вычурное имя! Во время беременностей у мамочки явно съезжала черепушка. Кристофер, ещё, куда ни шло, но Леопольдина, уже вовсе мерзко! – она засмеялась и вызывающе посмотрела на мать, словно подначивая втянуться в публичную склоку.
Мария никак не отреагировала на выпад. Как и сын, очень высокая, она держалась вызывающе прямо глядя сверху-вниз.
– Вам понравилась коллекция? – спросила Лина, краснея под знакомым взглядом.
– Я нахожу её удачной. Бесспорно, это лучшие костюмы, из тех, что надевал Кристофер, за последние пять
