собрала чемоданы, но не успела вылететь из страны. Перед отлётом, на взлётной полосе, Берри подрался со своим пекинским правозащитником, который примчался в аэропорт, спросить с музыканта за интрижку с собственной женой, по словам последней, имевшую место во время судебного разбирательства. Спешно погрузив инструменты в частный самолет, группа вылетела в Штаты.
Папарацци ликовали, обменивались сенсационными фото. СМИ смаковали подробности, пестрили кричащими заголовками. Но произошли ли эти события в действительности, осталось на уровне домыслов и слухов.
Сглатывая во рту горечь как после принятия отвратительной микстуры, Лина захлопывала ноутбук и возвращалась к работе. Она не сомневалась: всё перечисленное было.
Все женщины Кристофера Берри, каким-то образом, мелькали только в виде сплетен – ни одного достоверного имени или подтверждённой связи. Берри неуловим для представительниц прекрасного пола, так же, как и для вездесущих газетчиков, что порождало бесконечные предположения и только играло на руку популярности группы и запутывало, и без того, его запутанную жизнь. Личность Кристофера срослась с мифами, погрёбшими сущность живого человека под грузом притворства и лжи. Вымысел о нем – стал им самим. И этот клубок не распутать.
Лина подняла от стола голову. Уставшие глаза резало напряжение. Разминая ладонью затёкшую шею, она вгляделась в потемневшее окно. Январские сумерки окрасили горизонт карминово-красным пожаром. Мириады цветных огней простёрлись до неба сияющими крыльями Города Ангелов. Прогнав Берри из головы, Лина вернулась к прерванной работе, склонилась над эскизом его последнего костюма.
Перебирая массивные звенья золотого браслета, Диана Родригес молча слушала скучный отчёт. Сплошные бездушные цифры. Её гораздо сильнее занимали фиолетовые круги под глазами ассистентки. Кабинет давно опустел, но Диана все смотрела на дверь, за которой исчезла тонкая фигура.
Работа над промежуточной коллекцией «Родригес-Стренжерс» приближалась к окончанию. Закрытый показ назначен на конец января – за неделю до начала осенне-зимнего сезона в Нью-Йорке. В съёмочном павильоне одной из киностудий уже заканчивали монтировать декорации. Этим утром включился таймер с обратным отсчётом, в том числе, и для перспективной амбициозной девушки Лины Калетник. Её работа на дом Родригес тоже подходила к концу.
Сорвав с запястья тяжёлый браслет, Диана нетерпеливо бросила его на стол, и устало обмякла в кресле. Со свойственной ей прямотой она признавала недюжинный объём проделанной ассистенткой работы. Девчонка проявила организаторские способности, чёткое понимание поставленных задач, художественный гений и тонкий вкус, приручив даже шовиниста и маргинала Яницкого, чего не удавалось сделать даже ей.
Глядя на закрытую дверь, Диана признавала: Лина заслужила признания и поощрения. Шумиха вокруг скандальных рокеров работала на модный дом ежесекундно, грубо, но эффективно выбивая пыль с некогда громкого имени Родригес. И оно встряхнулось, ожило, засверкало в лучах софитов. Стоимость акций на фондовой бирже выросла почти вдвое и продолжала расти. Компания переживала новый рассвет.
– Моя маленькая Ди, ты все делаешь верно, я горжусь тобой chica...
Глубокий низкий голос наполнил голову. Глядя на портрет в тяжёлой позолоченной раме, Диана почти чувствовала, как сухая ладонь легко и одобрительно погладила лоб. Решительный характер и беззаветную преданность делу, она унаследовала вовсе не от нежной и мягкой матери, едва не погубившей дело Ауроры. Все лучшее, что в ней заложено, досталось от бабушки. Её одну она боготворила. Ей одной поклонялась, едва научилась ходить. Она скорее бы отрезала себе руку, чем предала светлую память великой, во всех отношениях, женщины.
Диана отвернулась и вздохнула: никогда не доводилось терять исключительных людей. Она сама гонялась за ними по свету – подкупала, угрожала, шантажировала... Этот новый опыт был омерзителен, что раздавить в кулаке скользкую медузу, чувствовать, как меж пальцев просачивается слизь и мутными каплями пачкает туфли. Но, личная неприязнь угнетала не только брезгливость, но и здравый смысл. Впервые, Диана жертвовала интересами дела в угоду самолюбию.
Раздражённо отклонив внутренний звонок, она закурила тонкую сигарету. Легкие наполнил дым, тесня недовольство и расслабляя. Белёсая струйка устремилась в потолок и рассеялась. Диана неторопливо прошлась по кабинету, игнорируя изумительный вид из панорамного окна. Она давно перестала ценить красоту. Экзотические пейзажи, сложные декорации, умопомрачительные наряды, правильные лица, идеальные фигуры... Всего этого добра так много в Голливуде, и ещё больше во время показов. Её тошнит от всей этой красивости и приторности.
Диана прислонилась к высокой спинке кресла. Ещё светлое небо уплотнилось, потяжелело приближением сумерек. Закусив губу, она глядела на городские улицы, петлявшие между домами, но видела только наглый взгляд из-под прямых бровей и кривую ухмылку. Положив ладонь на горло, задумчиво забарабанила пальцами. Кристофер на походил на картонных моделек. Его красота была другой. Объёмной. Бьющей наотмашь и повелительной, как зов крови. Она взывала к инстинктам на генном уровне. Естественный отбор: сильный и здоровый самец. А если точнее, то дико сексуальный, пышущий здоровьем и тестостероном, самоуверенный самец.
Диана скользнула ладонью к взволнованной груди. Одна мысль о нем разливалась жаром, напоминая о том, что она женщина. Сложно игнорировать природу, даже если способность воспроизводить потомство никогда не была приоритетом, да и та успела кануть в Лету. Испанская кровь бурлила при мысли о крепких мускулах, упругом теле, оскорбительно надменных губах. А кроме прочего, затронутая честь требовала сатисфакции!
Подойдя к зеркалу, Диана поставила локти на секретер. Затянулась и пыхнула в отражение дымом. Сквозь облако, разглядела у губ тонкие складки. Пальцы потянулись дотронуться... и отдёрнулись, будто обожглись. Она досадно сломала окурок о пепельницу и закрыла глаза.
Юность! Ещё одна причина, по которой она не выносила помощницу. И вновь, глубоко внутри скрестились честность и неприязнь. Посмотрев на дверь, словно там ещё маячил нервирующий силуэт, Диана зло выругалась, неохотно признавая: Калетник удалось невозможное. Она смогла-таки впечатать сумасшедший драйв Берри в безупречные линии Родригес. Помогли ей в этом проведённые с ним ночи?
Не размыкая век, Диана потянулась за новой сигаретой. Все это время она пристально следила за проектом: день за днём наблюдала как, обрастая деталями, образы музыкантов обретают законченность. Но достаточно мимолётного взгляда на готовые костюмы Кристофера, чтобы даже слепой почуял в них секс. Это очевидно! Девчонка спала с ним как последняя потаскуха! Бурные ночи отражались на бледном лице помощницы, так же чётко, как в каждом её дрянном стежке. Все эти строчки, вытачки, пуговицы, предназначены исключительному телу – телу её любовника!
На смену раздражению пришла жгучая ревность. Она разъедала кислотой остатки здравого смысла, пока не испепелила, оставив после себя смрад пожарища и место для одной ненависти. Диана ненавидела коллекцию так же яростно, как возненавидела ассистентку за мужчину в
