нечего было бы делать!»
Я положила открытку в конверт, запечатала его и сунула под ленту картонной коробки, полной булочек.
Когда Шайенн приехала, она восхитилась моим домом, прогулялась со мной по территории, заглянула в гостиницу и винодельню и крепко обняла меня на прощание на подъездной дорожке.
– Я так рада видеть, что у тебя все хорошо, – сказала она.
– Спасибо. Мне здесь очень нравится.
– Но… – сказала она, отпуская меня, потому что знала.
– Но я скучаю по нему. – Я обхватила себя руками. – Я продолжаю ждать утра, когда проснусь, и он не будет первым, о чем я подумаю. Или ночи, когда он не будет последним, о чем я вспомню за день. Я знаю, что прошла всего неделя или около того с тех пор, как я ушла от него, но мне кажется, что эта боль никогда не пройдет.
Шайенн вздохнула.
– Не сдавайся, хорошо?
Образовался ком в горле.
– Я не хочу чувствовать себя так всегда.
– Не будешь. – Она прикусила губу. – Я не должна говорить тебе об этом, потому что… потому что он подвесит меня за пальцы ног, если узнает, но опять же, это он ведет себя как полный дурак. И я снова и снова прокручивала в голове этот разговор, и клянусь, он не просил меня говорить тебе.
Голова закружилась, я покачала головой.
– Я говорю на трех языках и все еще не понимаю, что ты только что сказала.
Шайенн вздохнула и на секунду закрыла глаза.
– У Гриффина были запчасти для твоей машины больше недели, прежде чем он их установил.
Мой рот открылся от удивления.
– Что?
– Он не установил их, потому что не хотел, чтобы ты уезжала.
– Я не верю в это!
– Поверь. МакИнтайр нашел их и напрямую спросил его, и он признался. Ну, он придумал какую-то ерундовую историю о том, что хотел сделать тебе сюрприз, но мы оба знаем, что к чему. МакИнтайр рассказал Эмили, Эмили рассказала мне, и я спросила его, правда ли это.
– И он сказал, что это так?
Она кивнула.
– Сказал. Он был чертовски зол, что его секрет раскрыт, но не отрицал этого. Он был влюблен в тебя, Блэр, – продолжала Шайенн. – И когда он понял это, то запаниковал и отступил, как и сказала Фрэнни. Потому что он думает, что так будет легче, чем снова рискнуть поставить на любовь.
Конечно, я знала, что было высказано еще не все, но Гриффин рассказал мне по секрету то, о чем я никогда бы не прошептала ни единой душе.
– Может быть.
– Я только надеюсь, что он справится с собой, пока не стало слишком поздно. Я имею в виду, посмотри на это место.
Шайенн подняла руки и огляделась вокруг.
– Здесь очень красиво. У тебя отличная работа. У тебя есть семья. И очень скоро какой-нибудь парень войдет в эту кофейню, съест кусочек той страты и упадет на колени. Для Гриффина будет слишком поздно.
Я вздохнула.
– Часть меня надеется, что ты права.
– А другая часть?
– Это мое сердце. – Печально улыбаясь, я подняла плечи. – И его тянет к тому, кого я не могу получить.
Глава 23
Гриффин
Поскольку чемпионат лиги проводился в субботу, в те же выходные, что и празднование Дня труда, у нас не было игры в четверг. Вместо этого команда собралась на дополнительную тренировку, во время которой мы чувствовали себя очень хорошо. Мы были уверены, что наша последняя игра была отклонением, и с нетерпением ожидали разгрома «Мавс» в ближайшем матче.
Ну, большинство из нас с нетерпением ждали этого. В эти дни я не мог ничем себя взволновать. Даже бейсбол был мне безразличен.
В пятницу после работы я пошел к Коулу домой на пробежку. Когда я пришел туда, Мэрайя прыгала на дорожке.
– Привет, малышка, – сказал я. – Что нового?
Она пожала плечами.
– Ничего особенного. Многие мои друзья уехали из города на праздничные выходные, так что мне скучновато.
– Ну, завтра будет чем заняться. У нас будет большая вечеринка в гараже.
Ее лицо осветилось.
– Я знаю. Мисс Шайенн спросила меня, не хочу ли я помочь ей везти торты. Я буду играть музыку.
– Отлично. Нам понадобится много помощи, потому что мы будем очень заняты. Я надеюсь.
Я скрестил пальцы и поднял их вверх.
Коул вышел через минуту, и мы отправились в путь в нашем разминочном темпе.
– Как прошла твоя неделя? – спросил Коул.
– Отлично, – ответил я.
Полная ложь. Я был несчастен с тех пор, как Блэр ушла. Прошло десять дней, и с каждым из них жизнь казалась все более безжизненной и плоской. Всего двадцать четыре часа, которые нужно пережить, прежде чем начнется новый. Не было ни одного светлого момента.
Я скучал по ней за столом ресепшен на работе – моя мать вернулась в кресло, пассивно-агрессивно игнорируя меня своими вздохами и молчанием. Я скучал по ее улыбке, по ее голосу, по ее запаху в моей квартире по ночам.
Я скучал по ее песне о радуге в душе, громкой и исполняемой не в такт. Я скучал по ее объятиям в постели и каждый раз, открывая дверцу шкафа, видел, что там висит это чертово платье. Она преследовала меня.
Но я не мог отпустить ее. Вид этого платья, драпировкой висевшего на помойке, выпотрошил меня, и я принес его в свою квартиру, когда никто не видел. Я даже сдал его в химчистку, и когда женщина за прилавком подняла бровь, я бросил на нее свой самый злобный взгляд и сказал:
– Не спрашивайте. Не спрашивайте.
– Завтра будет веселый день, – сказал Коул.
– Да.
– И хорошая игра.
– Наверное.
– Ты полагаешь? – Коул посмотрел на меня так, будто я
