ей, когда она обратилась к нам за помощью, умоляя защитить от твоего поверенного, потому что ему доверял больше, чем влюбленной дурочке. И я тоже пошла у тебя на поводу. Мы все ее подвели. И не смей, никогда не смей говорить о Энжи в таком тоне. То, что произошло четыре года назад — и твоя зона ответственности тоже, Амиран.
— Все сказала? — встав почти вплотную к Алисе, я беру в ладони ее бледное лицо. — А теперь меня послушай. Я никогда не забываю о зоне своей ответственности, сладкая. Ты и сама это отлично знаешь. Но даже учитывая все обстоятельства, Анджелину Саадат нельзя причислить к пострадавшей стороне. Жалость и сочувствие — это меньшее, в чем она нуждается.
— Если ублюдка ликвидировали по твоему приказу, я тебя не осужу, — накрыв мои пальцы своими, уверенно произносит Алиса, и глаза ее вспыхивают от ярости. — Я сама готова была убить его голыми руками за все, что этот сукин сын сотворил с Энж. Но ты должен был сказать мне, Ран. И ей тоже.
— Какого хрена Анджелина вообще о нем вспомнила?
— Она о нем и не забывала, Амиран, — устало вздыхает tatlim, прильнув щекой к моей груди. — Столько лет, Ран… Разве болезнь может длиться так долго?
— Я не знаю, сладкая, — честно отвечаю на пропитанный горечью вопрос.
— Мы обязаны помочь ей, Мир, — тихо бормочет Алиса. — Она должна смириться и отпустить его.
— Чего ты хочешь от меня, tatlim? — гулко спрашиваю, нежно поглаживая хрупкие плечи жены. Вздрогнув, она запрокидывает голову и смотрит мне в лицо.
— Позволь Энжи попрощаться с ним. Никогда не думала, что буду просить об этом… Но, если тебе известно, где похоронен этот… — Алиса морщится, словно ей неприятно произносить вслух имя «дьявола», которого я, по ее мнению, «пригрел». — Черт, просто скажи ей, Мир. Она имеет право на последнее свидание.
— Ты не понимаешь, о чем просишь, любимая, — ласково дотрагиваюсь до щеки Алисы, заглядывая в умоляющие глаза.
— Когда я видела Энжи в таком состоянии в последний раз, мы ее чуть не потеряли. Я боюсь, Мир, — искреннее признается Алиса. — И чувствую себя виноватой, потому что была слепа. Никто из нас по-настоящему не знал Энжи, не пытался заглянуть глубже, довольствуясь тем, что она нам демонстрировала. Мы ее упустили однажды и можем потерять сейчас.
— Разве мы не дали Энжи все, что она хотела?
— То, что она действительно хочет, никто не способен ей вернуть, — с тоской отзывается Алиса.
— Я поговорю с ней, tatlim, — сдаюсь я, с тяжелым вздохом отступая назад. — Приведи ее сюда и оставь нас наедине.
— Пообещай, что не обидишь Энжи, Ран, — настоятельно просит tatlim.
Я утвердительно киваю, ощущая прилив тепла в груди. Моя тигрица всегда была такой — готовой биться за своих до последнего, и за это я люблю ее еще сильнее, каждый день благодаря судьбу за то, что много лет назад тигренок моей будущей жены случайно забежал в шатер и угодил прямиком в мои руки.
* * *
В ожидании «скандальной» гостьи, я неторопливо прохожу к окну, выходящему в сад. Богатая и разнообразная растительность, окрашенная закатными лучами в розовато-ржавые тона, создает обманчивое впечатление, что моя резиденция затерялась в буйных джунглях, а не выстроена кропотливым трудом в сердце пустыни. Колоссальным физическим и интеллектуальным трудом, без которого королевство Анмар никогда бы не возникло и не разрослось до действующих границ, отвоевав свое место у рыжих песков Махруса. Сегодня моей стране приходится воевать не только с подступающей пустыней и набегами кочевых племен, как это происходило сотню лет назад. Успех, стабильность, независимость и развитие требуют ежедневных сражений с бесконечным рядом угроз и препятствий. И даже самые мизерные победы достигаются путем жертв. В войне за власть или за жизнь всегда есть победитель и проигравший. Иного не дано. Утопический мир невозможен в нашей реальности. Правила придуманы не нами, задолго до нашего появления, и мы вряд ли способны изменить тысячелетний порядок вещей, но если приложить усилия и выработать четкую стратегию, то можно внести коррективы. Могут пройти десятилетия прежде, чем будет заметен результат, но другого пути нет. Все, кто пытались сломать существующую систему мгновенно, заплатили за свою смелость или глупость высокую цену.
Потянувшись за пачкой сигарет, я слышу, как открывается дверь. Сунув фильтр в губы, щелкаю зажигалкой и глубоко затягиваюсь горьковатым дымом. Я нечасто курю, но сейчас тот самый момент, когда у меня нет желания бороться с соблазном.
Анджелина не врывается и не набрасывается на меня с порога с вопросами, хотя я ожидал от нее именно этого. Шаги девушки спокойные и уверенные.
— Здравствуй, Амиран, — официально приветствует меня гостья, и я отмечаю для себя, что ее голос на удивление сдержан и спокоен.
Вероятно, вынужденное ожидание пошло Энжи на пользу, и Алиса не зря отправилась «прощупывать почву» первой, интуитивно догадываясь, что сестре нужно время, чтобы взять себя в руки и собраться перед серьезным разговором. Бьющие через край эмоции мешают объективно оценивать действительность, но они же порой помогают увидеть то, что не способен заметить ни один хладнокровный аналитический ум.
— Алисия сказала, что у тебя есть ко мне вопросы, — сразу перехожу к делу, рассматривая вошедшую в отражении стекла.
Анджелина всем своим видом демонстрирует прямой вызов анмарским традициям и правилам. Без хиджаба, с распущенными волосами и в брючном костюме, перехваченном на талии широким ремнем. Глубокий вырез, голые руки, ярко-накрашенные губы. Королевский этикет для нее тоже пустой звук, и отчасти я знаю и понимаю, зачем и почему она это делает.
— Я сразу с самолета. Не успела переодеться, — Энжи все-таки находит в себе силы объяснить свой неподобающий вид. Звучит не очень искренне, но я принимаю извинения.
Нерешительно остановившись перед моим столом, девушка сверлит выжидающим взглядом мой затылок. Оглянувшись, я предлагаю ей подойти ближе.
— Хочешь сигарету? — протягиваю ей открытую пачку, когда она встает рядом.
— Не откажусь, — неуверенно кивает, удивленно прищурившись.
Я помогаю ей прикурить, изучающе всматриваясь в бледное лицо с припухшими от слез глазами. Она отчаянно пытается выглядеть уверенной и сильной, но ее пальцы, сжимающие сигарету, предательски дрожат.
— Сожалею, что твоя помолвка не продлилась долго, — заговариваю первым, чтобы ускорить процесс диалога. — Гримальди накажут за неподобающее обращение с принцессой.
— Не сомневаюсь, — ледяным тоном отзывается Анджелина. — Я не собиралась выходить за муж за Себастьяна, — добавляет следом.
— Тогда стоило сказать ему «нет» сразу, — сухо отвечаю я.
— И снова оказаться в центре скандала? — она с раздражением сморит мне в лицо. — Гримальди поставил меня в неловкое положение, публично
