— Мама родственникам в деревню отправляет. У нас с папиной стороны родня большая в деревне, — начала объяснять Людка и разозлилась: — Ты чего, не знаешь, что ль? В Тарусе не была?
— Была, — согласилась я. — Конечно, была.
Господи, как же я устала! Нет никаких сил сдвинуться с места. А впереди еще такой длинный, такой суматошный день. И плакать нельзя. Ни в коем случае. Людкина свадьба не должна омрачиться ничем-ничем, уж я постараюсь, чтоб этот ее счастливый день и был счастливым!
— Аль, ты меня слышала? Ты не сердишься, что Виталька Лешку пригласил?
— Нет, — покачала я головой и ласково улыбнулась своей милой подружке. — Конечно же, нет. Это ваша свадьба, и на ней должны быть все, кого вы хотите видеть.
Я не заплакала. А потом на это не стало времени. В дверь зазвонили. Явились девчонки и начали тормошить Людку, красить ей лицо и цеплять на нее фату. Они подняли страшный гвалт и крик, поминутно хватая меня за рукав и растаскивая одновременно в пять сторон.
И снова зазвонил звонок. Из прихожей донеслись взволнованные голоса. Громче всех кричали дядя Витя и его теща.
Все ясно — прибыл жених с дружками. Я сунула Людке туфли и помчалась в прихожую торговаться за невесту. Девчонки с визгом за мной. Впереди неслась неизвестно откуда выскочившая Светочка, в пышном платье из розового атласа и с тюлевой занавеской на голове. По сценарию ей предстояло изображать подложную невесту.
Я торговалась за Людку как полоумная. Не желая уступить ни рубля. Дружки жениха — Севка и приехавший по такому случаю Колька — взмокли. Девчонки хохотали, требовали, чтобы заплатили за туфельку невесты, за заколочку невесты, за бантик невесты и так далее, и так далее. Попытались всучить «подложную» невесту Светочку. Ребенок вполне серьезно играл свою роль, закрывая мордашку занавеской и кокетливо поводя плечиком.
Виталька бледнел, обливался потом и пытался улыбнуться побелевшими губами. Когда Зоя Челнокова, наша одноклассница, подсунула ему вместо туфельки невесты разношенные мужские тапки (специально заранее выпрошенные у соседа-пенсионера), он пошатнулся и закрыл глаза. Вперед выступил Борька и сунул Зое тысячерублевую бумажку. Зойка загребла денежку жадной рукой, заодно подгребла к себе и Борьку. На этом торг кончился, и к народу вывели невесту.
Виталька слабо охнул и почему-то уцепился за меня. Сквозь ткань рукава я почувствовала горячие потные пальцы, но не стала отдирать их, а, наоборот, накрыла своими.
Невеста… Клянусь, в жизни не видела такой красоты. Бледное, сияющее изнутри прелестное личико, обрамленное кудряшками и кисеей фаты. Тоненькая, стройная фигурка, затянутая в бледно-розовый корсет. Но главное — глаза… Ореховые, широко распахнутые глаза, устремленные на жениха, лучились такой любовью, что у меня сами собой покатились легкие счастливые слезы.
Виталий встретил взгляд невесты, напрягся, вытянулся в струнку и больше не отводил своих глаз от ее.
В подъезде бабки-соседки натянули бельевую веревку, требуя выкуп. Колька откупился от бабок, и они пропустили нас, забрасывая пшеном и пожеланиями.
Виталька помог невесте сесть в машину. Я затолкала следом за Людкой юбку и тоже села. Подружка тут же привалилась ко мне всем телом. Ее била крупная дрожь, и я осторожно, стараясь не помять фату, обняла обнаженные плечи.
Разговаривать Людка не могла, мы с Зоей, устроившейся рядом с водителем, перекинулись парой слов и весь оставшийся путь проделали в молчании.
Людкин ступор не закончился, и когда мы подъехали ко Дворцу бракосочетаний. Словно зомби, наша красавица терпеливо дождалась, пока ее выпутают из юбки и достанут из машины, подала руку жениху, поднялась по лестнице и вошла в дубовые двери.
В комнате невесты я оправила свадебный наряд, с тревогой заглядывая в бледное лицо. Подъехавшие во второй машине девчонки забрали Зою и умчались на перекур.
— Люд, ты чего такая? Боишься?
— Ужасно, — вытолкнула она сквозь плотно сжатые губы.
— Чего? — удивилась я. Действительно, чего? Замуж хотела до дрожи. Витальку любит сто лет, сто лет мечтала о свадьбе…
— Вдруг что-нибудь случится… — Людка закрыла лицо ладонями, выронив букет.
— Осторожно! — вскрикнула я, подхватывая букет невесты, и вдруг расхохоталась. — Поймала! Людка, я поймала букет невесты! Следующая свадьба моя!
Подружка смотрела на меня, не понимая. Потом решительно покачала головой:
— Так не считается. Надо ловить после регистрации.
— Да? — разочарованно протянула я, и Людка кивнула.
Волноваться больше нечего. Подруга восстановилась, рассуждает вполне здраво. Я отошла от невесты и встала перед зеркальной стеной, критически разглядывая свое отражение.
Все в порядке: лицо, коса, серебристо-серая юбка до пола, серебристо-серое шитье блузки. Красавица — сказало мне зеркало. Я охотно поверила.
Лешки не было в свите жениха. В первую минуту, установив этот факт, я испытала облегчение, даже обрадовалась. Теперь меня жутко волновал вопрос: где он? Когда появится? Появится ли вообще? Может, он решил отклонить приглашение, а может, приедет сразу в ресторан?
Примчались девчонки, поскакали перед зеркалом и потащили Людку расписываться.
Застолье организовали в банкетном зале нового ресторана. Ресторан открыли на месте молодежного кафе, в котором наша группа когда-то любила отмечать свои праздники.
На пороге новобрачных встречали родители. Мезенцев-старший держал огромный каравай, а тетя Вера солонку, ненамного уступающую караваю в размере. Их супруги стояли рядом с торжественными и испуганными лицами.
Сопровождающие молодоженов повыпрыгивали из машин и, встав в две шеренги, осыпали конфетами молодую чету, пробирающуюся к родителям вдоль живого коридора. Понятное дело, Светочка тут же кинулась подбирать конфеты, ей активно принялись помогать друзья жениха.
У меня к этому времени ни на что не осталось никаких сил. В течение четырех часов свадебный кортеж как угорелый носился по Москве, высаживая десант поочередно на Поклонной горе, у Кремлевской стены, на Воробьевых горах и еще в каких-то мемориальных местах. Всякий раз все сплачивались вокруг виновников торжества, радостно улыбались в объектив, после чего рассыпались на группки и пили шампанское за радостное событие. Таким образом, я натопталась, нафотографировалась, да и нашампанилась на десять лет вперед.
— Аль, ты не сердишься на меня?
— За то, что украл у меня подружку? Век не прощу! Как я без нее?
— Я не об этом…
— А о чем?
— Ты не сердишься, что я пригласил Истомина?
