снотворное не место и твердо решила, что больше никогда не допущу в свою голову мысли о самоубийстве. Хватит уже быть жертвой, пора брать жизнь в свои руки. Именно этому всегда учил меня Глеб. Причем на собственном примере.
Внезапно в мозгу зарождается идея позвонить Бестужеву: узнать, все ли у него в порядке и почему в последнее время он так редко появляется на парах. Не потому, что я до сих пор на что-то надеюсь, нет… Просто хочу проявить дружеское участие. Он-то всегда мне звонит, когда я пропускаю учебу.
Рывком поднимаюсь со стула и торопливо устремляюсь в коридор. До начала занятия осталось всего несколько минут, поэтому времени у меня в обрез. Миную проход меж рядами и, ускорившись в дверях, буквально налетаю на Егора Янковского, который только заходит в аудиторию.
Мы замечает друг друга в самый последний момент, поэтому наше столкновение получается довольно мощным. Моя голова таранит его лицо, а я сама, запутавшись в собственных ногах, чуть не растягиваюсь на полу.
Отшатнувшись назад, Янковский выдыхает пару непечатных слов, а затем закрывает рукой нос, который, судя по всему, и стал аэродромом для моего чугунного лба.
– Прости! – пищу я, поймав равновесие. – Больно?
Приближаюсь к Егору и заглядываю ему в лицо, пытаясь понять, не нанесла ли я ему серьезных травм. Максимум, что грозит мне, – это шишка. А ему я вполне могла и зуб выбить.
– Нет, нормально, – отзывается парень, но его гнусавый голос говорит об обратном.
– Дай посмотрю, – приподнимаюсь на носочки и, аккуратно обхватив его ладонь, отвожу ее от лица.
Ну вот… Как я и боялась, из носа Янковского течет кровь. Фонтаном, конечно, не хлещет, но и не останавливается.
– Умоляю, извини, – выдаю суетливо. – Пойдем скорее в медпункт. Я тебя доведу!
Хватаю его за локоть и решительно утягиваю за собой.
– Да все в порядке, Ась, мне ведь не впервой… Это просто ушиб. Правда, ничего серьезного, – отнекивается он.
– Ничего не знаю! – отрезаю безапелляционно. – У тебя кровь!
Впервые в жизни я чувствую себя ответственной если не за жизнь, то, по крайней мере, за здоровье другого человека. И я не могу его подвести!
Янковский поначалу идет за мной как бы нехотя, то и дело повторяя, что ему совсем не больно. Но потом, видимо, понимает, что спорить со мной бессмысленно, и перестает сопротивляться.
Я распахиваю дверь медпункта и непривычно звонким голосом говорю:
– Здравствуйте! Нам нужна помощь! У мальчика тут кровь.
Медсестра подходит к Егору и принимается его осматривать. А вскоре озвучивает утешительный вердикт:
– Перелома нет. Кровь сейчас остановим.
Она вставляет в ноздрю Янковского скрученный бинт, пропитанный сосудосуживающими каплями, и отпускает нас на пару, звонок на которую, кстати говоря, уже прозвенел.
– А твоя-то голова как? Не болит? – интересуется парень, когда мы выходим в коридор.
И вдруг неожиданно шагает ко мне. Смахивает со лба челку и наклоняется так близко, что я могу разглядеть сложный узор из золотистых крапинок на радужке его глаз.
– Нет, у меня с детства голова очень крепкая, – улыбаюсь я, чувствуя нарастающую неловкость. – Сколько раз падала, ушибалась – и даже сотрясения ни разу не было.
– Повезло, – усмехается он, по-прежнему с пристальным вниманием изучая мой многострадальный лоб.
Господи, что он там нашел? Неужели у меня уже шишка вылезла?
– Ну да, – отзываюсь я. – Должно же хоть где-то везти.
Янковский наконец отступает, и я расслабленно выдыхаю. Все-таки личное пространство – штука капризная. Всегда не по себе, когда его нарушают. Я от природы очень стеснительная, и что для кого-то – невинный пустяк, для меня – повод для волнения.
Поправив волосы, устремляюсь обратно аудиторию, и Егор бросает мне в спину:
– Романова, а какие у тебя планы сегодня после колледжа?
– К зубному иду, – без задней мысли отвечаю я.
Слегка притормаживаю, потому что Янковский по-прежнему стоит на месте и, прямо затылком чувствую, пытает мою спину взглядом.
– А потом? – не унимается он.
Вот это уже странно. С чего это вдруг Егора интересуют мои планы? Несколько месяцев назад он меня напрочь не замечал. Да и я, признаться честно, совсем не горела желанием с ним общаться. Что изменилось?
Да, на прошлой неделе мы случайно пересеклись у моего дома и мило поболтали, но это, в сущности, мелочь. Раз уж даже я, впечатлительная и склонная к преувеличениям натура, не предала случившемуся никакого значения, то он-то подавно.
– Потом буду готовиться к экзаменам. Первый уже во вторник, и я жутко нервничаю, – честно признаюсь я.
– Понятно. То есть весь вечер занята? – отчего-то в голосе Егора звучит насмешка.
Он что, думает, я лгу? Глупость какая-то…
– Вообще-то да, – отвечаю, слегка растерявшись.
– Тогда давай прогуляем пары? Прямо сейчас, а? – предложение парня подобно грому среди ясного неба. – Все равно последняя неделя учебы – чистая формальность.
М-да. Удивил, так удивил. Сказать, что я в недоумении, – ничего не сказать.
– Но… Зачем? – я в упор не понимаю, что Янковскому от меня нужно.
– А ты правда не догадываешься? – на его губах проступает улыбка.
Перебираю в голове все возможные варианты, и…. Нет. Не догадываюсь.
– Хочешь испробовать новый акробатический трюк, а я тебе нужна в качестве подстраховки? – тыкаю пальцем в небо.
Просто на днях прочитала книгу про акробатов и их нелегкий труд, вот мысли и вертятся вокруг этой темы. И хотя мое предположение звучит как совершенный абсурд, поверить в него все же гораздо проще, чем в нелепую мысль о том, что Янковский хочет просто пообщаться и узнать меня получше. Поймите правильно, где он, а где я? Если уж даже Стелла не смогла заинтересовать его должным образом, то мне это точно не светит.
– Бинго! – Егор щелкает пальцами. – Если выживу после сальто-мортале, куплю тебе мороженое.
– Я не люблю мороженое, – пожимаю плечами. – От него всегда холодно. Даже летом.
– А что любишь?
– Шоколадное драже.
– Ладно, я учту, – кивает. – А теперь пошли.
Твердым шагом Янковский направляется на выход и даже не оглядывается, дабы убедиться в том, что я следую за ним. И знаете, что самое странное? Я действительно следую. Сама не зная, зачем. Ведь очевидно же, что акробатические трюки – это просто шутка.
В груди бурлит что-то терпкое и шипучее, будто внутри растрясли бутылку газировки и резко открутили крышку. Да и прогул занятия перестает казаться таким уж страшным преступлением. Егор прав, сейчас от пар толку мало: все, что могли, мы уже выучили.
Проходя мимо зеркала, я ненадолго задерживаюсь у него и приглаживаю растрепавшиеся волосы. За несколько месяцев они неплохо отросли и теперь выглядят
