– Я немного прогуляюсь, – неожиданно сказал он. – Проветрю голову от шампанского.
Тэра слышала, как он сел в лифт на площадке у дверей в квартиру. Слышала урчащий звук спускающейся кабины.
Когда это Сол прогуливался? – с тревогой подумала она. Он мог бегать. Вести машину на высокой скорости. Мчаться на лыжах с горы. Но никогда не ходил неспешным шагом. И вряд ли он выпил больше, чем полбокала шампанского.
После короткой паузы она услышала звук мотора его новой машины "порше-турбо".
Его новая игрушка. Никаких опоясывающих полос. Холодная и черная. Более мощная, чем все, что у него было до этого. Он говорил, что она дарит ему ощущение молодости.
Ну, по крайней мере, он будет счастлив за рулем.
Усталость сморила ее. Она погрузилась в глубокий сон.
Тэра была разбужена настойчивым стуком в дверь квартиры. Она приоткрыла глаза. Встряхнула головой, озадаченно моргая.
Слабый серый свет проникал сквозь шторы. Птицы начинали свой предрассветный гомон.
Она подошла к двери. Сердце проваливалось в груди от недоброго предчувствия. Позади нее шлепала босыми ногами Алессандра.
За дверью стояли полицейские. У них был мрачный вид.
– Миссис Сол Ксавьер? – сказал один из них.
Тэра вздрогнула. Вздохнула.
– Ну… да.
– Боюсь, у нас плохие новости, мадам. Мы можем войти?
Полиция ушла. Тэра и Алессандра остались сидеть. Оглушенные. Потерявшие дар речи. На время отрешенные даже от боли. На короткое время.
Алессандра смотрела перед собой застывшим взглядом. Она подняла руку и начала пропускать сквозь пальцы длинные пряди своих волос. Снова и снова, машинальными движениями, как будто расчесывая гриву Тоски.
Тэра вскочила на ноги.
– Мы не должны так сидеть!
Рука Алессандры остановилась.
– Что? Что ты хочешь сказать?
– Это не смерть. Мы не должны вести себя так, как будто это смерть.
– Его машину нашли искореженную и обгоревшую. Его в ней не было.
– Да, да. Но…
– Ради Бога, мама!
– Ты слышала, что сказала полиция. Официально он считается просто пропавшим.
– Кого они этим обманут? – Алессандра с яростью и горечью смотрела на мать. – Они просто не могут сказать слово "мертв", пока у них нет тела для опознания.
– Нет, – тихо простонала Тэра, прикрыв ладонями глаза.
– Ну, послушай, ведь совершенно очевидно, о чем они думали. Иначе, зачем бы им талдычить обо всех этих "случаях", когда водители исчезали, а затем их находили где-нибудь в реке. Куда их сбрасывал какой-нибудь пьяный водитель грузовика, который хотел избежать обвинения в непредумышленном убийстве.
– Нет.
– Случилось именно то, о чем они думают. Водитель грузовика, который врезался в папину машину, вытащил его, а потом… – Голос Алессандры сорвался. – Мама! Спустись на землю! – закончила она, сжигаемая яростью, горем и бессилием.
Тэра судорожно стала хватать ртом воздух. Снова села. Начала вздрагивать, не в силах совладать с собой.
– Мама! Мама! – испуганно запричитала Алессандра, сразу почувствовав себя беспомощным ребенком. – Не надо, не надо, – повторяла она, прижимая к себе голову Тэры.
Через некоторое время Тэра успокоилась. Взяла себя в руки, посмотрела на часы.
– Восемь тридцать. Тебе пора в школу.
Алессандра вздохнула.
– Сегодня суббота. И мы в Лондоне, а не дома.
Дом! Смешная имитация тюдорского дворца. Каким-то образом Тэра умудрилась полюбить это место. Она хотела сейчас вернуться туда. В просторную пустоватую гостиную. Комнату Сола, где были его музыкальные коллекции, его рояль, его дух. Она хотела перенестись туда и закутать себя в атмосферу этого места, как в уютное одеяло. Она жаждала заботы доброй и преданной миссис Локтон.
Алессандра с тревогой наблюдала за матерью.
Тэра улыбнулась.
– Все в порядке. Я держусь. Послушай, если сегодня суббота, значит, у тебя занятия в школе верховой езды?
– Это неважно. Не сегодня.
Взгляд Алессандры прыгал из стороны в сторону, не зная, на чем остановиться. Отвратительно думать о простых радостях, когда в воздухе висит черное облако трагедии. И в то же время, она жаждала этих радостей как единственно доступного утешения.
– Разумеется, это важно. Собирайся. Я отвезу тебя прямо сейчас.
Тэра помогла Алессандре вывести Тоску из трейлера. Алессандра взяла снаряжение и занялась лошадью.
Тэра наблюдала. Странным образом это успокаивало ее.
Она заметила, что Алессандра уже перерастает свою любимую Тоску. Ей скоро понадобится другая лошадь. Надо будет обсудить это с Солом. Она в ужасе оборвала мысль. Сол! Сол!
Тэра стиснула руки, моля Бога, чтобы Алессандра не услышала её стон.
– Мы еще не скоро выйдем на манеж, – сказала Алессандра. – Не жди, мама. Поезжай к бабушке. Вернешься сюда позже.
Около Алессандры уже крутились ее друзья и подружки, шел разговор о лошадях. Тэра посмотрела на них с неопределенной улыбкой, затем тихонько ушла. Она поехала к Рейчел.
– Он живучий, – сдержанно сказала Рэйчел, выслушав длинный рассказ Тэры.
Она поставила перед Тэрой чашку с кофе.
– Но он бы уже дал знать о себе к этому времени. Он бы не стал оставлять меня в этой адской неопределенности, если бы был жив, – сказала Тэра. Она посмотрела на мать. – Разве не так?
Рейчел взяла печенье со стоящей перед ней тарелки и принялась сосредоточенно крошить его на кусочки.
– Ты ведь не веришь, что он погиб, Тэра?
– Нет. – Тэра подняла глаза, глядя в пространство. – Я не знаю. Алессандра не хочет надеяться. Она все время повторяет это ужасное слово: мертв, мертв, мертв.
– Разумеется, она надеется. Но если убедить себя в том, что случилось самое страшное, больше нечего будет бояться.
– Да. Я понимаю, что ты права.
– Он любил тебя, – мягко сказала Рейчел. – Он был абсолютно без ума от тебя. – Она вспомнила поездку с Солом в больницу, где Тэра боролась за жизнь еще не родившейся Алессандры. – И если он жив, он все еще любит тебя. Но он единственный в своем роде. Он обладает способностью думать, действовать и чувствовать не так, как другие.
– Ты думаешь, он сделал это намеренно? – внезапно спросила Тэра. – Попытался убить себя?
– Нет. Конечно, нет.
– Полиция сказала, что водитель грузовика был пьян. Дорога была мокрой и скользкой.
Тэра все время напоминала себе об этом. Это несчастный случай, не ошибка Сола. Не его рук дело. Однако она не могла отделаться от мысли, что, если бы не в меру разговорчивая жена Бруно не сказала про эти чертовы светлые детские волосы Бруно…
