- Сорок один. Господи. Кожа уже становится как у тетушки - старой девы.
Сорок один - ни подарков, ни звонков.
В уголках глаз появляются все новые морщинки. Обозначился намек на второй подбородок, он возникает, если она забывает высоко держать голову.
В одиннадцать вечера она выключила телевизор и лампу в спальне и лежала с открытыми окнами, слушая стрекот цикад, шелест ночных бабочек, ударяющихся о подоконник, вдыхая аромат влажного ночного воздуха, доносящийся со двора, вспоминая, как ей было шестнадцать лет и она вместе с другими ребятами отправлялась в кинотеатр на открытом воздухе, где можно было даже не вылезать из машины. Тогда в компании недостатка не было.
В дом напротив приехали соседи, Элейн и Крейг Мейсон, которые были женаты, наверное, лет сорок. Послышался звук захлопывающейся машинной дверцы, тихий разговор. Закрылась их тяжелая металлическая дверь, и снова все стихло. Бесс взбила подушки, понимая, что не заснет долго, откинулась на них с открытыми глазами, сосредоточив внимание на игре теней на стене, отбрасываемых фонарем во дворе через листву клена.
Когда зазвонил телефон, она вскочила так, как будто через нее пропустили электрический ток. Красные цифры на электронных часах показывали 11.07. Она схватила в темноте трубку, молясь: "Пусть это будет Майкл".
- Привет, Бесс, - сказал он.
От звука его голоса глазам стало больно.
- Привет.
Она вновь легла, касаясь трубки второй рукой, как будто это был его подбородок.
Цикады на улице продолжали трещать, в телефонной же трубке воцарилась тишина. Она понимала: это означает, что он недоволен собой за то, что не выдержал и позвонил после того, как клялся не делать этого.
- Сегодня день твоего рождения?
- Да.
Она прикрыла глаза, чтобы им было не так больно.
- Тогда поздравляю.
- Спасибо.
Они так долго молчали, что у нее начало болеть горло. Цикады продолжали свой стрекот.
Наконец Майкл спросил:
- Как-то его отмечала?
- Нет.
- С ребятами?
- Нет.
- И Лиза не приезжала?
- Нет. Она сказала, что мы скоро увидимся, наверное в конце недели. А Рэнди нет дома, он играет в Южной Дакоте.
- Черт бы побрал этих детей. Они должны были бы что-то для тебя придумать.
Она высморкалась в простыню и постаралась, чтобы ее голос звучал нормально:
- Да ну. Ерунда. Просто один из дней рождения. Будут и другие.
"Пожалуйста, приезжай. Майкл. Приезжай и обними меня".
- Да, в общем-то так. Но все равно они должны были что-то сделать.
И вновь тишина льется в телефонную трубку. Она думала: звонит ли он из спальни, во что он одет, горит ли свет.
Представила себе, что он лежит раздетый, в темной комнате на застеленной кровати, подняв одно колено. Двери балкона открыты.
- Я... ну... у меня решился вопрос с этим зданием на Виктория и Гранд.
Ей казалось, что она видит, как он рассматривает свои ногти и собирает простыню горкой.
- Скоро начнется строительство.
- Здорово. - Она изобразила радость. - Это... Это здорово.
"Почему мы в разных спальнях, Майкл?"
Если она не придумает сейчас что-то веселенькое, он повесит трубку. Она уставилась на тень на противоположной стене и мучительно искала, что бы такое сказать.
- Мама поехала в Сан-Хуан.
- Сан-Хуан... это хорошо.
И после паузы:
- Значит, она к тебе сегодня тоже не заглядывала...
- Нет, но прислала поздравительную открытку. Она здорово проводит время с друзьями.
- Ей всегда это удавалось.
Бесс повернулась на бок, прижимая трубку к подушке, обмотав телефонный шнур вокруг указательного пальца. Ее грудь разрывалась от тоски. Господи, как он ей нужен!
- Бесс, ты тут?
- Да.
- Ладно. Слушай... - Он прокашлялся. - Я считал, что должен позвонить. Ну, ты понимаешь, сила привычки.
Он засмеялся. О, какой грустный смех!
- Я думал о тебе.
- Я тоже думала о тебе.
Он молчал, и она знала, что он ждет, чтобы она сказала: "Я хочу тебя видеть, приезжай". Но слова застряли у нее в горле, потому что она боялась, что она хочет видеть его лишь в своей постели, и оттого, что ей так одиноко в день ее рождения, что ей сорок один и она боится провести остаток жизни в одиночестве. А если он приедет и они займутся любовью, это будет означать, что она использует его, а хорошие, порядочные женщины не должны поступать так по отношению к мужчинам, даже своим бывшим мужьям. И что она скажет, если он опять после этого попросит ее выйти за него замуж?
- Да... уже поздно. Мне нужно идти.
- Мне тоже.
Она закрыла лицо рукой, зажмурила глаза и закусила губы, чтобы рыдания не вырвались наружу. Телефон тяжелой глыбой лежал между ухом и подушкой.
- Ладно, пока, Бесс.
- Пока, Майкл... Майкл, подожди!
Она приподнялась на одном локте, слезы наконец хлынули рекой. Но он уже повесил трубку. И ее рыдания слышали лишь цикады.
Лиза позвонила в "Синий ирис" шестнадцатого августа в одиннадцать утра и сказала, что роды начались. Воды не отошли, но у нее схватки, и она позвонила врачу. Нет необходимости Бесс приезжать сейчас, она позвонит, когда нужно.
Бесс отменила все встречи и стояла в магазине около телефона.
Хидер сказала:
- Поневоле вспоминаешь дни, когда рожала сама, правда?
- Да, - ответила Бесс. - Я рожала Лизу тринадцать часов, а Рэнди появился через пять. О, я должна позвонить ему и сообщить новость!
Она посмотрела на часы и подняла телефонную трубку. Их отношения усложнились после того, как она ударила его тогда. Она пыталась с ним говорить, но он лишь мычал в ответ. Она старалась, он - нет.
Рэнди ответил на третий звонок.
- Рэнди, я так рада, что ты еще дома. Я хотела, чтобы ты знал, что у Лизы начались роды. Она пока еще дома, но похоже, что это действительно начало.
- Да? Что ж, пожелай ей удачи.
- А ты сам не можешь это сделать?
- Оркестр в час дня уезжает в Бемиджи.
- Бемиджи... - повторила она обескураженно.
- Это не край света, мама.
- Да нет, конечно, но мне не нравится, что тебе приходится столько разъезжать.
- Это всего лишь пять часов.
- Ну, будь осторожен, дорогой, и обязательно поспи перед обратной дорогой.
- Хорошо.
- И не пей, садясь за руль.
- Да брось, ма...
- Я беспокоюсь о тебе.
- Беспокойся о себе. Я уже большой мальчик.
- Когда вернешься?
- Завтра утром. Мы играем завтра вечером в Уайт-Бер-Лэйке.
- Я оставлю записку дома, если ребенок родится. Если нет, позвони в магазин.
- Хорошо, мама, мне пора идти.
- Иди, но, послушай... я люблю тебя.
