— Так-то мы договаривались, — медленно и угрожающе прошипела я, а Совунчик кивнул и добил:
— Договаривались. О том, что если ты проиграешь, секса не будет месяц. Разницу между неделей и месяцем объяснить?
— Совунчик, блин! — психанула я, — Это не честно! Я же сдохну!
— А я по-твоему там от счастья прыгал, когда ты все "заранее просчитала"? — показав ладонью на пустеющий зал скалодрома и выступ-балкон на десятом маршруте, Денис помотал головой и снова ткнул пальцем мне за спину. — Марш переодеваться. Я жду в машине. Неделя и точка!
Сказал, как отрезал, и потопал на выход, а меня переклинило от злости.
— Так, значит? Так!? — зашипела ему вслед. — Неделя, да? Я тебе такую неделю устрою, триста раз пожалеешь!
Развернулась, зашла в раздевалку и грохнула дверями, выпуская клокочущий внутри пар. И это была единственная вспышка, которую позволила себе в тот день.
После того как приняла душ, переоделась и вышла из раздевалки, я, без вины виноватая, направилась к Старичку Бронко и курящему рядом с ним Денису. Ткнулась лбом ему в грудь и поникшим голосом произнесла:
— Извини, я не подумала, что ты будешь нервничать.
Нерешительно подергала за язычок собачки и все же расстегнула молнию, чтобы сунуть руки под куртку Совунчику.
— Замёрзла?
— Чуточку, — кивнула, прижалась плотнее и подняла голову. — Мы же домой заедем перед работой?
— Заедем, если надо, — пожал плечами Денис.
— Надо. Очень надо, — вздохнула я. — Одной Киске хочется переодеться и надеть что-нибудь, чтобы не терло другую киску.
— Дурка, — улыбнулся Совунчик, мягко целуя меня в губы.
— Не дуйся, пожалуйста. Я очень хотела победить и правда не подумала как все может выглядеть со стороны.
— Забей, — отмахнулся и кивнул, когда я спросила:
— Ты же меня простишь?
— Уже, Гель, — снова прижался губами и рассмеялся, открывая дверь. — Поехали, Киска без розового с киской.
— Сам их угробил, — я шутливо надула губы и заканючила. — Мои любимые, с киской, розовые…
Дома выбрала из ровной стопочки шортики с киской — одни из тех, которые мне купил Совунчик, и всем своим видом и поведением показала, что ни капли не собиралась соблазнять или тем более просить обнулить таймер. Вообще никаких намеков — я же осознала свою вину и полностью согласилась с наказанием. А то, что попросила помочь застегнуть лифчик и пару раз пролетела полуголой из ванной в комнату — это же не считается. Я ведь впопыхах собиралась и потом наделась — вышла в коридор уже в джинсах и рубашке, завязанной узлом на животе. Ну покрутилась перед зеркалом — а какая девушка не смотрится? Подкрасила губы и сделала вид, что не заметила каким взглядом Совунчик скользнул по моей попе.
— Я все, — улыбнулась, торопливо нацепила кроссовки и схватила курточку, надеясь, что до конца смены Совунчик остынет.
Наивная…
Не остыл. Ни на градус. Ни на полградуса.
А я решила подождать до утра.
Чтобы "совершенно случайно" проснуться голой и прижавшейся попой к очень твердому и крайне выразительному намеку, что новый день начнется с приятного.
Ага… как же.
Фигушки, а не приятное пробуждение.
Фигушки, а не дурашливая возня в ванной.
И фигушки, а не приставания на кухне во время готовки и после завтрака.
И просто полнейшая задница вечером.
Если бы мне кто-нибудь сказал, что начну пускать голодные слюни, судорожно перебирать в голове все возможные и невозможные способы совращения и пялиться на вышедшего из душа парня, с которым через пять минут окажусь в постели бок о бок… не поверила бы. Да не могло такого быть! Не могло! И верить в такое я не хотела. Да какое там верить!? Даже представлять себе такое не хотела, а тут…
Кубики пресса будто специально стали в разы рельефнее и залипательнее. Капельки воды, оставшиеся на груди, нарочно заблестели бриллиантами, а полотенце так многообещающе держалось на бедрах на честном слове, что хватило бы одного касания, чтобы оно упало. И вот кажется протяни руку и все твое, и фигушки. “Острое Совунчиковое Люблюньканье” лоб в лоб столкнулось с “Обострением Совунчиковой Вреднючести”, которое, видимо, подсказало Денису, что дойти до шкафа и выбрать трусы лучше голым, а не в полотенце.
— Эти? — спросил, показывая мне одни боксеры и сразу же за ними вторые, — Или эти?
— Ч-черные, — помогла с выбором, а сама мысленно орала, смотря на то, что мне не достанется: "А-а-а-а-а! Я же сдохну, если не потрогаю и не перецелую тебя всего! Я же не усну! А-а-а-а-а!!!"
И ведь действительно не досталось и не уснула. Прокрутилась до самого утра, как уж на раскаленной сковородке, а встала злая на весь мир и чуть не завыла от вселенской несправедливости, когда за попытку стянуть трусы со своего, казавшегося спящим, палача, получила по ладошке и увидела слишком медленно отсчитывающий секунды таймер на часах.
— Девушка, "Дайкири" и телефончик вашего напарника.
— Простите, что?
Поперхнувшись, я подняла охреневший взгляд на размалеванную куклу Барби с буферами размером с мою голову, а она, не понимая что могло вызвать вопрос, медленно и по слогам повторила:
— "Дайкири", — стрельнула глазами в сторону Совунчика и расплылась в томной улыбке, когда он повернулся посмотреть как я справляюсь. — И не забудь, про номер телефона этого красавчика.
— Одну минуточку.
Едва сдерживаясь и уговаривая себя дышать спокойно, я приготовила заказанный коктейль. Поставила его на стойку, вместо того, чтобы вцепиться в волосы борзеющей и явно пересиликоненой кукле, и пожелала ей приятного вечера. Мысленно, а не вслух, добавив: "В реанимации!". Только Барби не притронулась к бокалу и выгнула бровь:
— Девочка, ты меня не услышала или не поняла, что именно мне надо!? — с вызовом произнесла она и ткнула ноготком, безошибочно показывая на моего Совунчика. — Номер телефона где?
— К сожалению, это не входит в коктейльную карту клуба, — ответила я с улыбочкой, больше похожей на плохо замаскированный оскал, и покосилась на шейкер, когда Барби прошипела:
— Номер телефона дала! Быстро!
— Кабанчиком метнуться или как? — все же сорвалась и зашипела в ответ. — С какой такой радости?
— Наверное, с той самой, что клиент всегда прав? И потому, что клиент сейчас я! — решила сумничать Барби. — Но так как я очень благодарный клиент, то с радостью подкреплю свою просьбу маленькой радостью и для тебя.
Она раскрыла сумочку, выудила из нее две тысячных купюры и сдвинула по стойке ко мне.
— Девочка, давай ты окажешь мне маленькую услугу, возьмешь это и мы обе останемся довольными? Дай мне номер телефона своего напарника.
— Нет, — отрезала я, представляя как прореживаю ей волосы.
— Нет? — удивилась Барби. Посмотрела на мой бейдж и кровожадно усмехнулась. — Ха! Да что я с тобой сюсюкаюсь, стажёр Ангелина? Не хочешь по-хорошему, тогда послушай как будет по-плохому. Я накатаю на тебя такую жалобу, что ты вылетишь отсюда раньше, чем я допью свой "Дайкири"! И мой тебе совет, стажёр: если не хочешь вылететь и потерять работу, лучше со мной договориться по-хорошему. Поняла, стажёр!?
— Договориться? — вспыхнула я.
Огляделась по сторонам, ища чем бы таким огреть по башке эту "клиент всегда прав" Барби — тем более, когда она сама так настойчиво на это напрашивалась, — и заулыбалась, увидев на одной из полочек строительную каску.
Ядерно красная, с наклейкой от бутылки текилы на передней части и мишенью, от которой расходились пепельно-серые мазки, имитирующие взрывную волну, на макушке, она в одну секунду подкинула моей головушке идею, как я могу безнаказанно втащить — еще и не один раз, — а потом, что бы Барби ни пела, ни она, ни кто-то другой не смогут до меня докопаться и что-нибудь предъявить.
— Действительно, что это я? Давай, договоримся.
Я переложила каску на стойку, купюры сдвинула в одну линию, а поверх них поставила низкие бокалы с толстым дном. Правда трёх моей кровожадности показалось мало, и я добавила ещё два, пожав плечами:
