class="p1">Никогда не услышу ритм ЕГО живого сердца.
И никогда не признаюсь ЕМУ в любви.
ОН так и не услышит от меня этих важных слов.
— Я люблю тебя, Даймонд, — шепчу в пустоту, захлебываясь горечью. — Прости меня... прости... прости...
Сквозь всхлипы я различаю какой-то писк и чувствую вьющееся тёпло у своих ног.
А затем я взвываю так надрывно, что на несколько секунд теряю сознание.
В ногах у меня ластится маленький котёнок. Черный!
Он громко мяукает.
Он плачет! Плачет вместе со мной!
Я подхватываю черный комочек на руки и прижимаю к сердцу.
— Дьявол, не плачь... Скоро все образуется, — целую его в мокрый нос, а он звонко мяукает в ответ.
Следующие два дня я провожу у Омеги.
Нам с Дьяволом он выделил отдельную комнату, расположенную напротив его спальни.
Я старалась выходить из своего убежища только по нужде, чтобы лишний раз не пересекаться с Омегой. Впрочем, он не тревожил меня понапрасну. Я не видела его больше, лишь изредка слышала твёрдые шаги.
— Сегодня ты спишь со мной! — заявляет он, неожиданно ворвавшись в комнату, чем пугает Дьявола, лежавшего в моих ногах.
— Ещё чего? — дерзко выплёвываю в ответ, спокойно лежа в кровати.
— Сделаешь мне минет! — резко выдаёт.
— Вот как? Ещё какие-либо распоряжения будут?
— Не хочу загадывать, но думаю, на минете я не остановлюсь, — говорит, обтираясь полотенцем. — Ты же у нас больше не целка. Могу себе позволить.
Я прикидываюсь глухой, а он, вероятно расценивает молчание за согласие, поскольку через полчаса снова врывается в комнату, хватает меня за руку и волочит в свою спальню.
Сопротивляться нет смысла. С недавних пор я стала его рабыней.
Омега — прирождённый манипулятор. Он нашёл брешь во мне и надавил, угрожая моей семье.
И он будет выжимать из меня все соки, пока я не сдохну. Смерть была бы для меня лучшей наградой.
Омега пихает меня на кровать, а сам отходит в сторону, демонстрируя возбудившуюся плоть под тренировочными штанами.
— Станцуй для меня, — командует он, наваливаясь спиной на стену.
Я бросаю на него ленивый взгляд, не выражающий абсолютно никаких эмоций.
— Слушай Омега, у меня нет желания выплясывать для тебя. Если решил трахнуть меня — приступай, но я лично делать для тебя ничего не буду.
— Ты ходишь по лезвию ножа, дорогая. Я же всего лишь хочу, чтобы у тебя появилось сексуальное желание.
— Могу тебя уверить, оно у меня не появится! На сухую придется справляться!
Омега скалится и одним рывком сокращает между нами расстояние. Жёстко схватив меня за волосы, он дергает с такой силы, что я бьюсь затылком о деревянное изголовье кровати.
Как ни странно, но мне совсем не страшно. Мне абсолютно безразлично.
Вчера в тайне от Омеги я перевела маме все деньги, что были у меня на счетах. Всё, что от меня требовалось, я выполнила.
Больше нет смысла в борьбе за собственную жизнь. Внутри у меня одна лишь опустошённость. Я сдалась. Я перестала бороться.
— Открывай рот! — он встаёт на колени, приспускает штаны и выгружает наружу член.
— Заставь меня! — цежу я, сжимая плотно челюсть.
— Я сказал, открывай свой чёртов рот!
— Тебе бы поучиться, как обращаться с девушкой, чтобы она хотя бы немножко возжелала тебя.
Замахнувшись, он влепляет мне звонкую пощёчину. Она оглушает меня и растрясает мозги, но мне так плевать на боль. На Омегу. На себя.
Я лишь нагло смеюсь ему в лицо, за что получаю ещё одну, но не менее сильную пощёчину. Только теперь уже по другой щеке.
— Бей, Омега! Сколько влезет! Но учти — боль меня не заводит!
— Я знаю, что тебя заведёт! — рычит он, присаживаясь на кровать. — Мортис как раз сейчас недалеко от Джексонвилла.
Омега выбрал не самый лучший метод. Но, полагаю, он только и добивается от меня эмоций.
Вмиг я выхожу из себя. Я набрасываюсь на него с кулаками и принимаюсь молотить по всему, что попадается под руки. Ору и реву, как взбесившая медведица, у которой отняли детёнышей.
— Только попробуй, кусок дерьма! Я уничтожу тебя, если ты хоть пальцем к ним прикоснёшься!
Одним движением руки Омега обхватывает мое горло, сжимает и отбрасывает от себя в стену.
Под действием адреналина я поднимаюсь на ноги и несусь по лестнице на первый этаж, а Омега бросается за мной следом.
— Тебе не скрыться от меня! Ты же знаешь мои возможности, дорогая! — его низкий голос эхом отзывается у меня в голове.
На цыпочках я забегаю в кухню, судорожно открываю ящик со столовыми приборами и хватаю нож для масла.
— Не подходи ко мне, Омега! Дай мне время свыкнуться со своей участью! — выставляю нож, когда он начинает приближаться ко мне.
— У тебя было три дня на это! Я не мешал тебе! Прошло достаточно времени, чтобы оплакать свою любовь!
— Что ты знаешь о любви вообще? Ты никогда не любил! Ты не умеешь!
Желваки на его челюсти играют, а взгляд становится потерянным, словно я задела его за живое.
— Ты думаешь, от нехуй делать я начал заниматься подобными вещами? — подходит ко мне вплотную и нарочно напарывается на кончик ножа, хладнокровно вдавливает себе же в грудь. — Пять лет назад убили мою девушку. Ублюдки отрубили на живую ей ноги и руки, и бросили умирать, и после этого я начал мстить. И мне до того понравилось, что я стал зарабатывать на этом.
— Мне очень жаль, — произношу со всей искренностью и хмыкаю громко. — Только в одном ты всё же просчитался. Ты такой же ублюдок, как и все те, кого ты убил!
Это была моя роковая ошибка. В одну секунду Омега закипает. Он хватает меня за горло и резко шарахает по руке, в которой я держу нож. Удар был настолько сильным, что я вскрикиваю от боли, а нож вываливается из моих рук и падает
